Фото: Валентин Спринчак/ТАСС
Царьград продолжают серию интервью с известными военными и общественно-политическими деятелями Донецкой Народной Республики. Сегодня мы публикуем беседу корреспондента телеканала с командиром специального подразделения «Легион» МЧС ДНР, депутатом Народного Совета ДНР Сергеем Завдовеевым (позывной «Француз»)
АВТОР
Дмитрий Павленко
— С чего для вас начинались события Русской Весны? Как вы оказались в рядах защитников Донбасса?
— Когда начинался в Киеве Майдан, в Донбассе многие люди верили, что будут изменения в лучшую сторону, потому что Янукович попросту создал бандитскую секту, которая устроилась здесь 1990-е годы, только подконтрольную ему. Уничтожили малый и задавили средний бизнес, без денег и связей сложно было решать какие-либо вопросы. Жировали разве что олигархи и их дети. Однако спустя некоторое время события Майдана показали истинные мотивы тех, кто прорывался к власти путем государственного переворота. Все мы помним нацистские лозунги и приветствия, когда радикалы начали жечь ребят из «Беркута» и сносить памятники, когда стали ущемлять русский язык… Тогда стало ясно, что мы в Донбассе не можем этого допустить! Чтобы выстоять и защитить свои семьи, свой дом нам необходимо было объединиться. Последней каплей, конечно, стала трагедия в Одессе. В тот момент я сделал свой выбор и пошел в ополчение, к зданию облгосадминистрации (ОГА), которое на тот момент уже было подконтрольно нашим людям.
— Придя в ОГА, вы к кому направились, с кем начали взаимодействовать?
— Когда я пришёл в здание ОГА и обошёл все этажи, то обнаружил отсутствие единоначалия и разлад. В таких условиях было понятно, что СБУ при случае сможет без труда штурмовать здание и подавить революцию. Из всех командиров, с которыми мне довелось общаться, наиболее располагал к себе руководитель «Оплота» Александр Захарченко. Увидел, что его команда была слаженная и дружная, все друг за друга, поэтому выбор был очевиден – я поверил в «Оплот» и в его лидера.
После взятия телецентра «Оплот» перебазировался туда. Там я некоторое время был заместителем командира по финансам, а потом Захарченко перевел меня в боевые командиры и отправил на Марьинку, где стояла 8-я рота. Тогда было много разрозненных подразделений, которые были сами по себе, и Захарченко пытался их объединить. При этом он считался с мнением других командиров. Я стал куратором 8-й роты от «Оплота». Мы её полностью сформировали и предоставили ей необходимое вооружение.
Александр Захарченко. Фото: www.globallookpress.com
— Вы помните свою первую боевую операцию?
— Первой нашей операцией был штурм пансионата «Шахтёрские зори», куда заехал украинский спецназ. После этого задания мне было доверено командование группой.
Следующая операция была в аэропорту 26 мая 2014 года.
Эту дату я никогда не забуду. Когда мы прибыли, бои в аэропорту уже начались. Туда «Восток» зашел. Мне тогда сообщают, чтобы я заходил к церкви. А их в районе аэропорта две – одна прямо рядом с новым терминалом (Иверский монастырь – прим. Царьград), а другая — примерно в 2 км (храм св. Игнатия Брянчанинова в п. Октябрьский – прим. Царьград), где все машины оставляли. Мне толком не объяснили, к какой именно церкви нужно подходить. Мы прибываем к той церкви, которая рядом с аэропортом, и попадаем под снайперский огонь. Затем по нам отработала украинская вертушка. Это, конечно, страшно было. У нас при себе только автоматы и несколько РПГ-7. Что с ними сделаешь против вертолёта?
Я лично выводил тогда ребят из аэропорта – не только «оплотовских», но и из других подразделений. Всего вытащили порядка 100 человек, которые укрывались в кювете с «зелёнкой». Только мы зашли в частный сектор, как по этой «зеленке» отработала украинская «сушка». Когда вернулись командиры, которые были в районе «Метро», мы стали оттуда выходить. Последними уходили Захарченко, Тимофеев (Ташкент) и я.
Когда вышли из частного сектора, мы с одним пацаном, позывной «Золотой», решили вернуться за моей машиной Skoda Superb, которую оставили в районе аэропорта. Только выехали, как из кустов начали выскакивать пацаны-«востоковцы». Всего собрали в машину двенадцать человек – десять кое-как набились в салон и двое раненых лежали в багажнике. К тому моменту уже стемнело, и мы чуть не попались на мышку ВСУ, которые проводили зачистку. Чудом удалось остаться в живых. Они, наверное, подумали, что это мирные жители выезжают, и не стали открывать огонь. В конечном итоге в районе Путиловского моста мы встретили командира 8-й роты, который вывез нас на Макеевку…
— После аэропорта 26 мая на каких ещё участках фронта сражались?
В июле 2014 года у нас были бои по разблокированию границы в районе Мариновки. Также вели бои в районе Дмитровки и Кожевни. Там очень «горячо» было. Каждый день атаковали с воздуха «сушки», мы завалили одну из них с ПЗРК. И в этих боях в Дмитриевке, а затем в Шахтёрске, Иловайске с нами лично воевал и вёл за собой наш командир Александр Захарченко. Он всегда шёл впереди. А став во главе Республики, он предпринимал все усилия, чтобы объединить еще на тот момент разрозненные подразделения ополчения.
— Границу в итоге пробить удалось?
— Да, пробили границу. Если бы мы там тогда не устояли, то, наверное, ни нас, ни Республики не было бы.
Потом меня перебросили в Шахтерск, куда вошла украинская 25-я десантная бригада. Город был частично под нашим, частично под их контролем. Мою группу направили в район 16-этажки. Несмотря на численное превосходство противника, мы выполнили поставленные «Батей» задачи.
Также некоторое время мы базировались под Зугрэсом в Водобуде. Это тогда по нам должна была украинская «сушка» отработать, но она ударила по другой стороне, где находились мирные люди, в том числе дети. Мы тогда собирали останки погибших, это ужас был. Такое не забудешь.
Затем мы провели успешную операцию в Ольховке. Там есть Ольховское водохранилище и два террикона. Между этими терриконами на шахте была база, где стояла «Чёрная сотня» Яроша (Дмитрий Ярош – главарь запрещённой в России украинской нацистской группировки «Правый сектор» — прим. ред.). Мы уничтожили эту «Чёрную сотню». Сам Ярош был ранен, но его вывезли из Ольховки через Кировское, и он в итоге оказался живой в больнице в Бердянске.
Как раз со стороны Ольховки «ураганами» укры били по Шахтёрску. После того как разбили эту «Чёрную сотню», бомбёжки города прекратились. За эту операцию Кононов (министр обороны ДНР – прим. ред.) мне вручил первый Георгиевский крест.
Донецк. 25 мая 2014 г. Фото: Vadim Ghirda/АР/ТАСС
— Вы упомянули про участие в разгроме ВСУ в Иловайском котле. Расскажите, что там происходило?
— Мы участвовали в ликвидации украинской группировки в Иловайском котле. Тогда моя группа попала под обстрел фосфором. Ситуация очень сложная была. Кстати говоря, за мужество и успешное проведение операции наш командир «Батя» стал премьер-министром.
— А где вас застало первое Минское соглашение?
— Первый Минск мы встретили под Мариуполем. К тому моменту уже освободили Докучаевск, Стылу и готовились занимать Мариуполь.
— С чего началась история вашего «Легиона»? Когда было сформировано подразделение?
— «Легион» был создан уже после Дебальцевской операции. А зимой 2015 года во время её проведения я являлся начальником разведки 5-й бригады «Оплот» и командиром разведроты. Мы действовали сначала под Николаевкой в Волновахском районе, там у меня 28 января брат погиб. Затем были направлены в Логвиново, чтобы замкнуть Дебальцевский котёл. Через Логвиново проходит трасса, соединяющая Дебальцево и Артёмовск, которая являлась главной коммуникацией для ВСУ. Там проходил основной центр связи, который их стыковал. Командование мне поставило задачу занять и удерживать высоты возле Логвиново. Через них у меня был единственный выход. Моя разведгруппа в составе 33 человек, одного танка и двух БМП выполнила задачу. После этого мы взяли Логвиново и закрепились там. После этой операции нам дали несколько дней отдыха. Многие ребята заболели, потому что были двое суток на сильном морозе без сна под постоянными обстрелами.
А потом мы освобождали Дебальцево… Заходили в город со стороны ЛНР лично с нашим главой Республики. Именно тогда, когда его ранили, я был со своим подразделением там. Мы уже выполняли его приказы не как составляющая 5-й бригады, а как «Француз» со своей группой. Тогда, к сожалению, я и понёс потери. Мы выполняли совместную задачу с командиром разведбатальона ЛНР «Греком», вместе заходили с улицы 8 Марта освобождать Дебальцево – общежитие, потом железка, туннель под железкой, где Батю ранило, больница и туда ниже на частный сектор. И вот мы два дня выполняли боевую задачу. Нарвались на украинские танки. В итоге, двое «200-х» и двенадцать «300-х». Меня тогда тоже ранило.
11.02.2015. Ситуация у села Санжаровка под Дебальцево. Фото: Maximilian Clarke/AP/TASS
Сразу после Дебальцево Захарченко мне присвоил звание полковника и доверил мне возможность сформировать свое профессиональное подразделение.
Изначально «Легион» формировался на базе личного резерва Главы. Мое подразделение было единственное, которое не подчинялось корпусу, а только лично Верховному главнокомандующему ДНР.
— Почему «Легион» оказался именно в структуре МЧС?
21 июля 2015 года Глава ДНР Александр Захарченко подписал приказ о введении моего подразделения в состав МЧС. А 24 августа 2015 года вышел официальный приказ министра МЧС Алексея Кострубицкого о создании отряда по проведению спасательных работ особого риска «Легион» в составе Министерства по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. Благодаря этому, мы были легализованы, получили официальное финансирование и довольствие, чего раньше не было. При этом мы не являемся пожарными. Мы именно боевое подразделение, которое носит соответствующую военную форму и знаки различия и принимает участие в боевых действиях в самых горячих точках Республики – на авдеевской промзоне, в Широкино, Коминтерново.
— Сейчас подразделение выполняет какие-либо боевые задачи на линии соприкосновения?
— У нас есть подразделения корпуса, которые держат линию соприкосновения, постоянно находятся в окопах и выполняют в основном оборонительные задачи. Учитывая то моральное и физическое напряжение, которому они подвергаются, они не смогут сразу пойти в наступление или атаковать противника, если поступит соответствующий приказ. Мы как раз созданы для того, чтобы контратаковать и идти в наступление как свежая сила. Для этого мы постоянно тренируемся, отрабатываем тактические навыки, взаимодействие, работу в городе, штурм зданий и т.д.
— Но какие-либо задачи, входящие в компетенцию МЧС, вы выполняете?
— «Легион» создан как аналог российского спецподразделения МЧС «Лидер», сформированного ещё в 1990-е годы Сергеем Шойгу. Они имеют вооружение и выполняют, в том числе антитеррористические задачи, хоть и числятся как спасатели. Мы находимся в том же формате. У нас есть минно-саперное направление, мы занимаемся разминированием, осуществляем эвакуационные мероприятия, в том числе вывозим людей из-под обстрелов. У нас в наличии бронетехника, снайпера, есть спецназ. При этом мы являемся спасателями. Ведь по большому счету, освобождая населённый пункт от фашистов, мы спасаем людей, и при этом выполняем работу особого риска.
— Вы одновременно являетесь депутатом Народного Совета? Какие обязанности выполняете, чем непосредственно занимаетесь, что курируете?
— Я являюсь заместителем председателя Комитета здравоохранения. Принимаю участие в разработке законодательства, касающегося улучшения системы здравоохранения. В частности, сейчас мы работаем над законами, касающимися обязательного медицинского страхования и законом о трансплантации органов. В наших клиниках находятся сотни людей, в том числе детей, которым требуется пересадка донорских органов. Если этого не сделать, они просто погибнут. Мы хотим сделать как в России, что если человек умер, его мозг мертв, то его здоровые органы можно использовать для того, чтобы бесплатно спасти жизнь другому человеку.
Также я вел Комиссии по госбезопасности и по вопросам передачи рынков в государственную собственность. Работа Комиссии по рынкам позволила увеличить госбюджет и ликвидировать коррупцию в сфере налогообложения рынков, многие из которых еще в 1990-е годы были рейдерским путём отжаты. Теперь все открыто, прозрачно. Люди торгуют, налоги поступают в государственную казну. Я считаю, что это большое и важное дело.
Сейчас также ведем работу по реализации внешнего управления на предприятиях. Это тоже очень важно, так как необходимо запускать производство, создавать рабочие места для людей. Как только удастся все это наладить, то уровень благосостояния граждан ДНР значительно повысится. Люди будут работать, получать зарплаты, а государство будет пополнять бюджет и увеличивать социальные расходы – поднимать пенсии, льготы для военнослужащих и прочее. Все это сейчас является нашей задачей.
— Сейчас вот поднимают вопрос о вводе в Донбасс миротворческого контингента. Как вы считаете, это осуществимо?
— Как обычно, многие не дочитали или не дослушали заявление президента Путина и начали кричать, что все – сливают Донбасс. Никакого хорватского сценария здесь Россия не допустит. Чтобы сюда были введены миротворцы для обеспечения охраны наблюдателей миссии ОБСЕ, Украина должна выполнить Минские соглашения, отвести войска от линии соприкосновения, провести амнистию. Они никогда на это не пойдут.
Мы же, наоборот, пытаемся решить проблему мирным путём. В Европе принято определенное решение по сложившейся ситуации в Донбассе: кто первым пошёл в наступление, тот и агрессор во всей этой войне. Поэтому приходится терпеть, сжимать зубы, не поддаваться на провокации. Мы пытаемся решить конфликт миром не потому, что мы боимся украинскую армию или хотим вернуться в состав Украины. Мы всему миру показываем, что мы никакие не террористы, не агрессоры. И это наша земля, которую мы должны отстоять. Нет проблемы сейчас завести танки и пойти давить их. Но, представьте, какие будут разрушения, сколько погибнет людей в наших же городах. Ведь война не где-то там, далеко, а здесь — в Донбассе, на нашей земле.
Поэтому мы прекрасно понимаем, какими бы не казались эти Минские соглашения – это единственный на сегодня способ попытаться решить конфликт мирным путём. А спустить зверя с цепи несложно.
— А есть ли вообще выход из этого тупика?
— А тупика нет. Вот смотрите, у нас в Республике сейчас развиваются предприятия, создаются рабочие места, идет повышение заработной платы работникам бюджетной сферы. У нас идет развитие, в отличие от Украины …
— Но тем не менее 2/3 территории Донецкой и Луганской народных республик находятся в оккупации…
— К сожалению, да. Однако сейчас ведется поиск политического решения. К тому же мы прекрасно понимаем, что там живут наши люди, бросать мы их не собираемся. К тому же Главой ДНР инициирована Гуманитарная программа по воссоединению народа Донбасса, цель которой – показать и оказать помощь нашим соотечественникам.
— Но ведь пока они находятся в оккупации, на них идет жесткое идеологическое воздействие и перепрошивка сознания. Сколько людей оказывается зомбированных украинской пропагандой…
— Что бы Киев ни пытался сделать, наших людей этим олигархам, чьи руки по локоть в крови, не удастся, как вы говорите, «перепрошить». Наш человек со стальным шахтерским характером и справедливой донбасской душой.