94 года назад боевики военного отдела Коммунистической рабочей партии Польши под руководством ГПУ взорвали склад со взрывчаткой в центре города
Ранним утром 13 октября 1923 года польскую столицу потряс страшный взрыв. Григорий Беседовский, высокопоставленный сотрудник тогдашней советской миссии в Варшаве, вспоминал, как его разбудил мощный толчок, распахнулась балконная дверь, из окон посыпались стёкла, а ударная волна смела на пол всех и всё. Выскочив вместе с женой на балкон, советский дипломат увидел, что вся улица засыпана грудами битого стекла и по ней в ужасе бегут толпы людей. Вскоре стало известно, что взрыв произошёл в Варшавской цитадели: взорвалась большая часть погребов, где хранилась мощная взрывчатка, экразит (пикриновая кислота, в России её именовали мелинит, а в Японии – шимоза).
«Сила взрыва была так велика, – вспоминал Беседовский, – что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от цитадели, была поднята целиком на воздух и сброшена на середину Вислы, где утонуло несколько десятков человек». Всего же от взрыва пострадали сотни людей, и «только счастливой случайностью можно было объяснить, что уцелели предместья и улицы Варшавы, расположенные вблизи цитадели.
Следствие быстро установило, что цитадель взлетела на воздух не из-за высокой чувствительности этой взрывчатки или, скажем, неосторожности часового, а «от адской машины, спрятанной в проходе первого погреба». Непосредственными исполнителями теракта были боевики так называемого военного отдела Коммунистической рабочей партии Польши, но сделали они это по непосредственному указанию секретаря советского полпредства Стефана Еленского (настоящая фамилия Узданский). Еленский был заместителем руководителя объединённой резидентуры Иностранного отдела (ИНО) ГПУ и Разведупра РККА в Польше Мечислава Логановского – по линии военной разведки. Правда, по другой версии, организатором был второй секретарь советской миссии Казимир Баранский (Кобецкий), который был замом Логановского уже по линии ГПУ. Впоследствии именно он и получил за это дело орден Красного Знамени. Разумеется, инициатива столь крупного диверсионного акта исходила от более высоких фигур. Судя по доступным источникам, непосредственное указание организовать теракт поступило из Москвы от Иосифа Уншлихта – 1-го зампреда ГПУ, члена РВС СССР, руководителя польской секции Коминтерна. Именно Уншлихт тогда определял советскую политику в Польше, он же координировал деятельность всех советских спецслужб в Польше – как по линии Исполкома Коминтерна, так и по линиям ИНО ГПУ и Разведупра РККА.
Период с 1920 по 1925 год в Польше именуют «сезоном бомб»: страну сотрясала череда взрывов в госучреждениях, университетах, редакциях газет, несколько раз пытались взорвать и Пилсудского. Всем этим занималась та же диверсионная организация – военный отдел польской компартии, реально управляемый из Москвы. Через советские миссии в Варшаве диверсанты снабжались деньгами, оружием, бомбами. Всё это вполне укладывалось в линию Москвы на организацию коммунистических восстаний и мятежей в европейских странах.
Как писал Владимир Пятницкий (сын секретаря Исполкома Коминтерна Осипа Пятницкого), ещё в 1922 году ИНО ГПУ подготовил для Политбюро ЦК РКП(б) секретный доклад относительно перспектив социалистической революции в странах Европы. Основные надежды связывались с Германией, Польшей и Италией, потому «в эти страны по нелегальным каналам предполагалось командировать ответственных военных и политических работников для закладки баз с оружием и практической подготовки боевых отрядов».
Но главным было то, что летом 1923 года в решающую фазу вступила спецоперация по организации революции в Германии. (Подробнее об этом см. «Кремлёвское золото для «Германского ноября» – «Совершенно секретно» № 9/398, сентябрь 2017 г.) Польше там отводилась роль почти ключевая. Советское руководство тогда начало тайные переговоры с Варшавой, обратившись к польскому правительству с требованием, мягко говоря, оригинального свойства: Москва просила пропустить через территорию Польши в Германию части Красной Армии – кавалерийский корпус из нескольких бригад (поначалу речь якобы шла даже о пропуске чуть ли не 200 тысяч сабель!). Красная кавалерия должна была ворваться в Германию на помощь «восставшим революционерам» через узкую полосу «Виленского коридора». Всю операцию по переброске клятвенно обещали провести всего за три дня, а сам проход предложили оформить как… «самочинный акт» красных конников. Посему, писал Беседовский, «ни советское, ни польское правительство не будут нести за него никакой ответственности». За это полякам обещали золотые горы в буквальном смысле: 30 миллионов рублей золотом. Плюс – беспошлинный транзит любых польских грузов через территорию СССР. Но вишенкой на торте было обещание отдать Польше… Восточную Пруссию: хотите – вводите туда свои войска и забирайте её себе, хотите – мы вам её отдадим после революции в Германии, вместе с Данцигом… Разумеется, никакой Восточной Пруссии Москва полякам отдавать не собиралась, явно рассчитывая, что Польша завязнет в войне с немцами, а когда прочухается – со всех сторон уже будут Советский Союз и Советская Германия…
Разумеется, поляки на эту незатейливую комбинацию ответили категорическим отказом в пропуске Красной Армии, да и сами в Восточную Пруссию не полезли. Потому Москва и прибегла к иным мерам убеждения Варшавы, вот склады в цитадели и взлетели на воздух. Естественно, польские власти начали аресты террористов из коммунистического подполья. В ответ польские коммунисты – по указанию московского Центра – 22 октября 1923 года организовали всеобщую забастовку железнодорожников. Тогда 31 октября Юзеф Пилсудский издал указ о введении чрезвычайного положения и создании военно-полевых судов. На что, разумеется, тоже прилетела «ответка»: 5 ноября польские коммунисты анонсировали уже всеобщую политическую забастовку, а 6 ноября в Кракове вспыхнули инициированные коммунистами волнения, вылившиеся в баррикадные бои. Тут же, вспоминал Беседовский, в советское полпредство из Москвы ежечасно посыпались длиннейшие шифротелеграммы «и по линии Коминтерна, и от Уншлихта, и от Дзержинского». Все они требовали, указывали и приказывали «во что бы то ни стало взять руководство краковским восстанием и начать организацию отрядов Красной гвардии из краковских рабочих». Не выгорело, советское полпредство задание провалило, не сумев послать в Краков ни своих людей, ни денег, ни оружия – железная дорога не работала из-за забастовки, организованной советской же агентурой!
