Сенсации не случилось
Вчерашняя новость: киевский раскольник Филарет попросил прощения и хочет вернуться в лоно РПЦ не подтвердилась. Все было не совсем так.
Скандал, который дотянулся до Украины, начался примерно с такого сообщения (РИА Новости просто как пример — в таком контексте новость напечатали многие российские СМИ).
Никакой нижайшей просьбы не было. Вот письмо, которое опубликовал на своей странице в Фейсбуке пресс-секретарь самопровозглашенного «Киевского патриархата» (КП) архиепископ Евстратий (Зоря).
В РИА Новости поступило разъяснение митрополита Илариона. «Понятие «помилования» не входит в канонический лексикон Православной Церкви и не было употреблено в полученном письме, — написал иерарх. — Письмо Филарета завершалось словами: «Прошу прощения во всем, чем согрешил словом, делом и всеми моими чувствами, и так же от сердца искренне прощаю всем». Эти слова были восприняты членами Архиерейского Собора как свидетельство готовности начать переговоры о преодолении печального разделения, длящегося четверть века. Именно для ведения переговоров, а вовсе не для какого-то «помилования», Собором была сформирована комиссия. Считаю важным, чтобы те лица, которые будут в дальнейшем вовлечены в переговоры, не реагировали на искаженную подачу церковных решений в средствах массовой информации».
Более того, архиепископ Евстратий (Зоря) в своем комментарии пояснил, что «Патриарх Филарет анафемы и отлучения никогда не признавал и не признает, поэтому его они не волнуют». И еще: письмо написано по просьбе из Московского патриархата, чтобы «быть основанием на Соборе восстановить возможность молитвенного единения». «К сожалению, эту возможность Собор отверг».
Последнее утверждение — выдумка: Собор создал комиссию, которая будет разбираться. Так что не отверг.
Предвижу комментарии в духе: церковники делят бабки, поэтому считаю важным кое о чем сказать.
Прежде всего о таком понятии, как раскол, и почему он считается преступлением в христианстве.
В «Символе веры», принятом в 325 году, есть такие строки: верую «во единую, Святую, Вселенскую и Апостольскую Церковь». В чем тут смысл? Христианство впервые объединило разные народы, как сегодня бы сказали, на одинаковых ценностях, постепенно признанных всеми.
Например, вдруг, совершенно неожиданно для того времени, прозвучало: человеческая жизнь — абсолютная ценность: «нет ни эллина, ни иудея… раба, свободного». Другими словами, ни национальность, ни социальное положение отныне не имеют значения.
То, что сегодня нам кажется совершенно естественным, две тысячи лет назад стало громом среди ясного неба. Далеко не все были готовы к этому равенству. Да и до сих пор, что уж там говорить, мир упрямо делится на элиту и остальных — человек слаб.
Раскол приводит к смещению, размыванию, а то и подмене этих базовых ценностей — если церковь не объединена, если христианские епископы лишены возможности дискутировать на соборах, то рано или поздно появляются трактовки вроде бы единого учения.
Римо-католическая церковь, в 1054 году официально выйдя из Вселенской церкви (неподчинение нормам, принятым сообща, началось гораздо раньше), по сути, начала этот разрушительный процесс. Который в итоге привел к появлению протестантских церквей, то есть, расколу уже в самой РКЦ.
Протестантские церкви стали плодиться одна за другой — баптисты, пуритане, пятидесятники, методисты, англикане, кальвинисты (во Франции они назывались гугенотами), евангельские христиане, мормоны подправляли христианство. И вот уже появляется учение о том, что богатство угодно богу, а бедные потому и бедны, что слишком много грешат.
Но речь не об ошибочности или привлекательности того или иного протестантского догмата. Дело в том, что они приняты не демократично — без обсуждения на соборе. Именно Соборы как высшее проявление церковной власти были и остаются главным достижением Церкви. Они созывались по самым сложным вопросам, сотни делегатов от разных епархий съезжались в один город, где месяцами обсуждали и решали общецерковные (а значит, общечеловеческие, поскольку в то время храмы являлась существенной частью жизни) проблемы. Принятые решения являлись обязательными к исполнению для всех.
Чтобы было понятно, представьте, что сегодняшний уголовный кодекс какая-то часть общества во главе с «учителем» начинает редактировать, менять статьи — исключительно для своего круга. Теоретически такое, конечно, возможно. Но мы ведь все понимаем, что эта группа не может существовать в социцуме, живущим по другим законам.
Смысл Церкви — объединить людей. Любой раскол приводит к разобщению и даже к преступлениям (вспомните Варфоломеевскую ночь). Фактически, раскол потому и объявлен преступлением (не уголовным, конечно, — только лишь духовным), что порождает непонимание между людьми и даже враждебность.
Христианство вовсе не отвергает нововведения, как кому-то может показаться, а лишь постулирует порядок их принятия. Если ты считаешь, что священнослужителям пора переодеться в костюмы с галстуками или говорить не на церковнославянском, а на современном русском языке — не вопрос. Инициируй созыв Собора и выходи с этими предложениями. Встретишь поддержку — их примут. Или не примут, если твои доводы показались неубедительными.
Раскольники поступают иначе: они никому ничего не доказывают, а выходят из церкви и увлекают за собой людей. Так, например, рождаются секты. Общечеловеческие ценности, имеющие многовековую историю, со временем видоизменяются в них до неузнаваемости.
В этой связи придется сказать и несколько слов о старообрядчестве.
Патриарх Никон, вышел с предложением упорядочить обряды по греческому образцу. Например, «законодательно» ввести известное всем крещение троеперстием или изменить направление движения крестных ходов на противоположное (против солнца, а не посолонь). Была создана комиссия, куда, между прочим, вошел и протопоп Аввакум (будущий идеолог старообрядчества). Комиссия скрупулезно собирала все отличия и вынесла их на обсуждение поместного собора.
Аввакум с выводами комиссии не согласился — сегодня сказали бы, что он выступил с особым мнением. Но собор все поправки в обряд принял большинством голосов. То есть, демократично.
Тем не менее, реформа привела к тяжелым последствиям и выходу сотен тысяч русских православных из лона матери-церкви. Особенно неприятно, что никаких базовых ценностей никонова реформа не затрагивала — касалась лишь мало существенных ритуалов. И тем не менее, рана окончательно не затянулась до сих пор.
Русской православной церкви, как и всему государству, хватило этого трагического опыта, чтобы сделать выводы на будущее: итогом каждой революции, даже в РПЦ, является раскол в обществе. Он неизбежен и преодолен может быть только большой кровью. Так зачем искусственно плодить расколы?
«Патриарх» Филарет не может всего этого не знать. А значит, в 1992 он ушел в раскол, полностью отдавая отчет в том, к чему приведет его сугубо политический демарш: к разобщению между людьми, к озлоблению и напряжению в обществе.
Так и вышло. Поэтому он, конечно, виновен. А просить или не просить прощения — его личное дело.