В Каракасе провозглашен новый глава государства в лице лидера оппозиции Хуана Гуайдо, а США и ряд других стран оперативно признали смену власти в Венесуэле. Большая часть армии пока что сохраняет верность президенту Николасу Мадуро, но местная «цветная революция» как никогда близка к победе. Что это означает для России?
Пока Венесуэлой правил харизматичный Уго Чавес, демонстрировавший свою дружбу с Москвой и ненависть к США максимально эксцентричными способами, российские СМИ писали о латиноамериканском союзнике РФ охотно и много. Когда умершего от рака Чавеса сменил один из его ближайших соратников Николас Мадуро – бывший профсоюзный лидер, политик опытный, но скучный, интерес к Венесуэле резко упал, хотя именно при Мадуро в стране началось, так сказать, самое интересное.
Современная Венесуэла – совсем не та, что была при Уго. Из сочащейся нефтедолларами державы, где ударно строили «демократический аналог СССР», она превратилась в нищую страну-изгоя с колоссальной инфляцией (в МВФ говорят о достижении планки в миллион процентов), галопирующим ростом преступности и острым товарным дефицитом. Почти каждый третий венесуэлец теперь безработный, а количество экономических беженцев, осаждающих границы соседей, измеряется сотнями тысяч.
По замыслу Чавеса, к 2019 году в Венесуэле должен был завершиться третий этап боливарианской революции – переход к полноценному социализму. На деле год начался с острого политического кризиса, который теперь перешел в «стадию майдана», грозя пройти еще дальше – к гражданской войне.
Козни «вашингтонского обкома»
Дату 23 января оппозиция выбрала для решающего удара по Мадуро не случайно. Массовые протестные манифестации были назначены Национальной ассамблеей (местным парламентом) на этот день, так как в общественном сознании он прочно связан со свержением военного диктатора Маркоса Хименеса в 1958 году. Аналогия, конечно, хромает: Хименес был правым политиком, из Венесуэлы первоначально бежал в США и негативно относился к чавистам, а в нынешней «попытке госпереворота» чавист Мадуро обвиняет как раз «вашингтонский обком».
Действительно, за восемь месяцев до текущих событий Дональд Трамп решил добить венесуэльский режим санкциями. Но надо понимать, что Мадуро обвиняет США вообще во всех бедах своей страны за последние пять лет, хотя Белый дом вряд ли причастен к тому, что на венесуэльского президента теперь ополчились даже бюджетники и Католическая церковь.
В среду улицы Каракаса и других крупных городов страны заполнились активистами. Значительная часть из них – протестная оппозиция, но широко представлены и сторонники правящих социалистов, поддавшиеся призыву к мобилизации и концентрирующиеся у президентского дворца. Ранее Мадуро пообещал арестовывать протестующих (это обещание исполнено в отношении как минимум сотни человек), но, по сути, речь идет уже не о протестах, а о попытке революции, ставшей логичным продолжением локального восстания военных, подавленного двумя днями ранее.
К мятежу армию прямо призывал парламент, за неделю до текущих событий объявивший Мадуро узурпатором, а потому считающий, что законного президента в стране больше нет. Сам «узурпатор» считает, что президент-то есть, а вот парламент поставил себя вне закона и лишился своих полномочий – все они переданы в лояльное ему Конституционное собрание.
Пока в штате Боливар сжигали памятник покойному Чавесу, верные Мадуро части вступили в столкновения с возводившими баррикады протестантами, в результате чего шестеро активистов погибли. На этом фоне спикер Национальной ассамблеи Хуана Гуайдо на одном из митингов принял «президентскую присягу», объявив себя временным главой государства.
В качестве такового Гуайдо оперативно признали США, Канада, Бразилия и ряд испаноязычных стран региона. Противоположного мнения придерживались в Мексике, Турции и Боливарианском союзе (левые режимы ЛА – Боливия, Никарагуа). Германия, Испания, Италия и Франция взяли время на подумать, прямо не поддерживая ни одного, ни другого. Китай отмалчивался.
В позиции США никто не сомневался. Еще накануне вице-президент Майк Пенс, периодически переходя на испанский, заявил в обращении к народу Венесуэлы следующее: «Позвольте мне выразить непоколебимую поддержку США в то время как вы, граждане Венесуэлы, требуете свободы. Мы будем стоять с вами до тех пор, пока Демократия не будет восстановлена и вы не вернете себе свою свободу».
В ответ Мадуро разорвал дипломатические отношения с США, дав высылаемым дипломатам 72 часа на сборы.
Но с родины передали: сидеть на месте, держать строй, Мадуро уже не президент и не может разрывать дипотношения.
Противостояние двух политических лагерей отразилось даже на Википедии, где началась бесконечная «война правок» на тему того, кто же теперь в Венесуэле законная власть. Этот бой показался официальному Каракасу значительным, и государственный (он же основной) провайдер заблокировал доступ к энциклопедии на всей территории республики.
Со стороны все это выглядит так, будто часы Мадуро сочтены – страна погружается в хаос, верность силовиков не гарантирована, оппозиция собирает многочисленные толпы, идут уличные бои, а почти все соседи и страны Запада, даже если пока не признали президентом Гуайдо, недвусмысленно поддерживают восставших. Тут очень трудно удержаться от слова «майдан». Но надо понимать, что происходящие в его стране события периодически сравнивает с украинским Майданом сам Мадуро, а делает он это начиная с 2014 года.
Погибшие в среду активисты были далеко не первыми – общий счет жертвам гражданского противостояния на протестных митингах давно перевалил за сотню. Не первым было и локальное восстание военных – мятежи силовиков стали привычной частью местного пейзажа. Одна боевая группа из числа сотрудников спецслужб однажды даже сбросила несколько гранат на здание Верховного суда Венесуэлы, угнав для этой цели полицейский вертолет, а потом ушла в леса (примерно год назад было заявлено о ее ликвидации).
Проще говоря, уже несколько лет кажется, что Мадуро «вот-вот» смоет, а он, неоднократно похороненный, по-прежнему удерживается во власти. Вот и теперь вооруженные силы страны (на уровне своего руководства) подтвердили верность президенту, после чего улицы Каракаса стали пустеть. Революция, возможно, не отменяется, но явно поставлена на паузу.
Кто здесь власть?
Главный враг Мадуро уже не раз помянутая Национальная ассамблея, которую оппозиция контролирует с 2016 года. Ее западный мир и большая часть Латинской Америки уже несколько недель называют единственной легитимной властью в Венесуэле.
Главный оплот Мадуро – Верховный суд, старательно отменявший все решения парламента. В какой-то момент ВС дошел до того, что объявил парламентом себя, но это выглядело настолько нелепо, что Мадуро предложил стране другой «выход из политического кризиса» – созвать Конституционное собрание, часть делегатов которого изберут, а часть обеспечат профсоюзы и общественные движения. На следующем витке конфликта именно это собрание было объявлено временным парламентом (до выработки новой конституции – своей основной задачи, как видно из названия), а Национальную ассамблею Мадуро и ВС как бы отлучили от власти, чего сама ассамблея, разумеется, не признает.
Особый привкус этой истории добавляет тот факт, что Национальную ассамблею в ее нынешнем виде создали в 1999 году сами чависты, приняв после победы Уго новую конституцию, а во времена расцвета чавистов Мадуро был её спикером, как сейчас Гуайдо, но потом ушел на повышение, передав спикерский пост собственной жене.
Также Национальная ассамблея не признает внеочередное (голосование неоднократно переносилось) переизбрание Мадуро президентом в мае прошлого года. Официально он набрал 67,8% при явке в 46% (правая оппозиция выборы бойкотировала). В парламенте, избранном при явке более чем 75%, считают результаты голосования сфальсифицированными, как и результаты голосования на выборах в Конституционное собрание, также бойкотированных оппозицией.
Зато Конституционное собрание признают парламентом региональные власти Венесуэлы: на выборах 2017 года оппозиция лидировала по соцопросам во всех 23 штатах страны, но, по официальным данным, социалисты обошли оппозицию в 18 из них. При этом 4 из 5 оппозиционных губернаторов заставили принести присягу именного Конституционному собранию, а еще одного, отказавшегося это сделать, отстранил от власти местный парламент.
Эта «война замков» резко обострилась в начале года, когда спустя почти 8 месяцев после выборов Мадуро все-таки принял присягу. Правда, не перед парламентом, а перед верным ему Верховным судом, на фоне чего несколько судей бежали за границу. После этого Венесуэла вновь взорвалась митингами, которые становились все более ожесточенными. На одном из них Гуайдо и принес свою «присягу».
Она не означает того, что эпоху чавистов и лично Мадуро можно считать завершенной. Но однозначно свидетельствует: конфликт дошел до пика, ход событий резко ускорился, и теперь уж чья возьмет. Да, все эти годы преемнику Чавеса удавалось выплывать после каждой бури. Однако теперь его шансы на политическое выживание хуже, чем когда-либо раньше.
Как минимум с тех самых пор, когда он сам находился на протестующей стороне баррикад.
Дойти до жизни такой
Когда-то подполковник Уго Чавес тоже пытался свергнуть президента, но не преуспел – был арестован и посажен в тюрьму. В итоге отсидел он немного, а спустя шесть лет после провального мятежа законно выиграл законные выборы. Это тоже произошло на фоне тяжелого экономического кризиса с обнищанием населения, ростом цен, толпами безработных и дефицитом продуктов питания.
Уже тогда Чавес был президентом бедноты, но первоначально проводил вполне умеренную политику. Декларируемые им взгляды левели одновременно с ростом цен на черное золото, к чему он, впрочем, осознанно приложил руку, многое сделав для прекращения бесконтрольной добычи и роста влияния ОПЕК.
Запустив после этого процесс национализации нефтянки, президент сосредоточил свехдоходы от нее в руках государства, что неприязненно встретили в Вашингтоне. Чавес отвечал США взаимностью, и чем популярнее становился на родине, тем более резкие выпады себе позволял. В конце концов дошло до знаменитого «фу-фу, пахнет серой, здесь стоял сам дьявол», произнесенного с трибуны ООН (незадолго до Чавеса ею воспользовался Джордж Буш-младший).
Чавеса легко критиковать и за ошибки, и за причуды, и за методы. Со временем в оппозиции к нему оказались даже прежние лучшие друзья. Но он действительно любил свою страну и свой народ, поэтому популистскими лозунгами не ограничивался. Он претворял эти лозунги в жизнь.
О его проектах по преобразованию социальной сферы Венесуэлы написаны тома. Какие-то из них полностью провалились, но другие обеспечили обожание со стороны народа. А главный из них заключался в том, что значительная часть доходов от нефти направлялась на обеспечение рабочих мест в госсекторе. Проще говоря, должности создавались только для того, чтобы платить людям зарплату.
Доходило до смешного: в аэропорту Каракаса вы каждые несколько метров встречали служащего, который показывал вам дорогу. Конечно, нарисовать стрелку гораздо практичнее, но это сократит несколько рабочих мест.
О модернизации производства и экономики в таких условиях и речи идти не могло. В конце концов настал тот день, когда госкомпания PDVSA получила монопольное право на добычу нефти и газа, обеспечивая половину бюджета и 80% экспорта, став по сути дела государствообразующим предприятием.
Кризисные явления в народном хозяйстве проявились еще при жизни Чавеса. А уже в первый год полномочий его преемника Мадуро начался продуктовый дефицит. Речь сейчас не о дефиците в масштабах всех страны, а об исчезновении продуктов из специальных социальных магазинов для бедноты, закупки которых спонсировались государством. В условиях возросшей инфляции продукты стали активно сбывать налево для реализации по более высоким сценам, при этом население заметно нищало и дешевых товаров требовалось всё больше и больше.
Резкое падение цен на нефть фактически убило экономику Венесуэлы, наиболее яркой иллюстрацией чего стали даже не шестизначные числа инфляции, а домохозяйки, штурмующие границу с Колумбией в поисках еды.
В тот же период по стране ударила засуха, что сделало дефицитным еще и электричество. В качестве меры противодействия Мадуро сократил рабочую неделю в значительной части госсектора до двух дней (чтобы электричество не тратили), сохранив прежние зарплаты. Которые, впрочем, стремительно обесценивались.
Шло время, росли долги, народ нищал или уезжал, оппозиция набирала силу, протестные выступления становились все более продолжительными и ожесточенными, количество трупов увеличивалось. Однако Мадуро удавалось удерживаться на плаву по нескольким причинам.
Во-первых, оппозиция периодически снижала накал борьбы. Существенную роль сыграло преследование ее лидеров (многие из них сейчас в тюрьме, под домашним арестом или бежали из страны, причем среди последних теперь уже бывший генеральный прокурор Силия Флорес, назначенная на эту должность Чавесом). Но еще более значимым представляется то, что периодически сторонам конфликта приходилось объявлять перемирие перед лицом общего врага – резко усилившейся организованной преступностью и столь же резко возросшей уличной.
Кроме того, Мадуро по-прежнему поддерживала часть бедноты, выходя на контрмитинги. Да, жизнь этих людей становилась все более невыносимой, а продуктовый дефицит – все более ощутимым, но венесуэльцы понимали: если чависты уйдут, вместе с ними исчезнут дотируемые магазины и госдолжности, то есть рассуждали вполне «по-русски» – лучше уж синица в руках, пусть даже больная и тощая. Параллельно из охваченной экономической катастрофой страны бежал средний класс, бывший опорой оппозиции еще во времена Чавеса.
Наконец, своему латиноамериканскому союзнику помогла Россия. Точнее спасла его от неизбежного дефолта, реконструировав в 2017 году венесуэльский долг и согласовав предельно мягкие условия выплат. Незадолго до этого «Роснефть» вложила 6 млрд долларов в венесуэльскую нефтедобычу, а в декабре 2018-го Мадуро объявил о подписании с российской стороной контрактов о гарантированных инвестициях еще на 5 млрд для нефтянки и на 1 млрд для золотодобычи.
Все это, конечно, не нужно переоценивать. «Роснефть» не благотворительная контора и явно рассчитывает на прибыль, бронируя себе места на венесуэльском шельфе. А в срок долги (образовавшиеся, кстати, в том числе и за счет поставок в страну российского оружия) Каракас нам бы все равно не отдал – не из чего было.
Но были и другие дружественные шаги навстречу – от поставок остро необходимой венесуэльцам пшеницы до совместных военных учений на случай, если кто-нибудь из соседей решит вмешаться в венесуэльский конфликт (дело даже не в США; Венесуэла перманентно находится в полушаге от войны с Колумбией и Гайаной).
Дипломатическая поддержка Каракаса со стороны как МИД, так и лично Владимиру Путину тоже выражается недвусмысленно. Но сейчас мы пришли к тому, к чему пришли – к риску начала гражданской войны, от которой теперь не застрахуют никакие деньги.
Если не рассматривать отправку спецназа для усмирения Каракаса как приемлемый сценарий, больше нам поддержать Венесуэлу нечем. Остается ждать на берегу реки, понимая при этом, что какой-нибудь труп по ней обязательно проплывет – или Мадуро, или Гуайдо. Но сама Венесуэла в любом случае останется на месте, и чем раньше мы поймем, кто в этом конфликте выживет и с кем в дальнейшем придется иметь дело по важным для нас вопросам – от инвестиций до места на рынке, тем меньше потерь от венесуэльского майдана нам предстоит пережить.
Источник