Бывший глава представительства ЮНЕСКО в России Вольфганг Ройтер – о реальной жизни в современной Германии, о «беженцах» и последствиях «культуры гостеприимства»
Я много лет работал в России в качестве представителя ЮНЕСКО, знаю язык вашей страны, проехал множество её регионов. Всё время моей работы в России (а этот период пришёлся на 1990-е и начало 2000-х годов) меня радовало хорошее отношение современных россиян к Германии. Как бывший гражданин Восточной Германии (ГДР) я разделял это отношение – у меня было впечатление, что после 1990 года мы, немцы, наконец-то получили правовое, демократическое государство, о котором давно мечтали. Существующее сегодня немецкое государство – совсем другое, увы. Но в головах множества россиян по-прежнему существует позитивный образ Германии. И мне хочется сказать россиянам: ваш позитивный образ Германии – верный, но только относится он к прошлому моей страны, а не к её настоящему. Это желание и заставило меня взяться за перо, чтобы дать вам понять: не повторяйте нынешний немецкий путь, это неправильное понимание европейских ценностей.
В начале 2016 года моя жена, москвичка по происхождению, сидела в баре одного московского учреждения культуры и ждала свою собеседницу. Заказав чашечку кофе, она обратила внимание на телевизор, который показывал репортаж Первого канала о нашествии беженцев, бесконтрольно пересекающих границу Германии.
В репортаже также показали шествие зародившейся в Дрездене организации «ПЕГИДА» («Патриоты-европейцы против исламизации западноевропейского общества»). Демонстранты на экране довольно мирно выражали своё недовольство миграционной политикой, но потом они столкнулись с левыми радикалами, что в конечном итоге привело к вызову полицейского наряда. Стоявшая за стойкой бара женщина, распознав в моей жене жительницу Германии, с возмущением сказала: «Посмотрите, как далеко зашла наша пропаганда! Какие нам ужасы про Запад опять показывают!» Каково же было её удивление, когда моя жена ответила, что она как раз живёт в Лейпциге и всё показанное – абсолютная правда, с которой она сталкивается практически каждый день.
Этот эпизод представляется мне довольно типичным для многих россиян. Несмотря на общую антипатию к Ангеле Меркель, в головах и сердцах людей довольно прочно сидит позитивная картина Германии. Либо это имидж страны порядка, эффективности, расчётливости, поставщика и производителя высококачественных технологий и товаров. Либо это мечта об обществе довольных состоятельных людей с высокими зарплатами и пенсиями, развитой свободой слова и прекрасно функционирующей демократической системой. Нужно сказать, что большая часть всех этих клише 15 – 20 лет назад ещё в полной мере отвечала действительности. Родившись и прожив большую часть жизни в ГДР и благополучно пройдя сквозь «фильтры» объединителей Германии в 1989 – 1991 годах, в 1990-е годы я полностью разделял эти представления, даже испытывая при этом определённую гордость. Это и создало прекрасную основу для моей работы в ЮНЕСКО, которой я и занимался всё последующее после объединения время вплоть до ухода на пенсию в 2012 году.
Вернувшись после 15-летнего отсутствия назад, я вдруг обнаружил, что хорошо мне доселе известная картина Германии сильно изменилась. Сегодня я вдруг оказался в стране, которую я с сожалением называю Абсурдистан. Типичные для немцев основательность и рациональность уступили место «прогрессивной» иррациональности. Многие экстремистские течения, бывшие ранее политическими аутсайдерами, благодаря самым влиятельным СМИ и некоторым видным фигурам на политическом олимпе превозносятся до небес и представляются новыми прогрессивными идолами. Иногда у меня даже возникал вопрос: «А куда я возвратился? Не в ГДР ли я опять?» Все важные для общества темы, до этого воспринимавшиеся большинством как позитивные, а именно: равноправие мужчин и женщин, борьба против бедности, охрана окружающей среды, борьба против изменения климата, защита животных и т. д., превращены в догмы. Эти догмы если и не доведены до уровня новой религии, то уже получили новых фанатичных «проповедников». Они, прикрываясь мантией псевдонаучности, фактически контролируют общественное мнение и СМИ.
А все несогласные с официальным мнением – прямо как в раньше в ГДР – предаются публичной анафеме, на них сразу вешают клеймо «расистов» или «нацистов». Часто диссиденты, выступающие против прессы «мейнстрима», подвергаются не только словесному, но и телесному насилию со стороны «новых левых активистов» во время публичных выступлений – таких, например, как представление новой книги или открытая лекция в университете. Причём такого рода нападки на выступающих, к сожалению, часто находят поддержку в ведущих германских СМИ.
Так что той Германии, о которой мы все знали и образ которой прочно втесался в наше сознание, больше нет. Забудьте об этом. Это уже прошлое. Представьте себе другую, сегодняшнюю Германию и спросите себя, хотите ли вы в своей стране такого «прогресса». Как случилось, что маргиналы, находившиеся раньше на самых краях политического спектра – «зелёные» и «новые левые», – вдруг стали такими значимыми в обществе? Для этого есть три причины.
Преобладание «зелёных» и «новых левых» в системе общего образования Германии, они получили возможность регулярного «промывания мозгов» молодого поколения страны, что во многом поддерживается представителями политической элиты и СМИ;
Всё время усиливающееся влияние политиков США на происходящее в Германии. Эти политики привнесли в жизнь такие понятия, как «политическая корректность», «гендерные теории» и т. д.;
Решающим всё-таки является третий пункт: это роль Ангелы Меркель – «политического хамелеона», – резко изменившей устройство партийно-политической системы координат в стране, благодаря чему довольно заметно усилилось влияние «новых левых» и других радикальных теорий.
Только в Германии существует такой феномен, когда беженец, получивший отказ на своё прошение, имеет право подать заявку на поселение в Германии повторно, пытаясь получить соответствующий статус через суд
Фото: KERSTIN JOENSSON/TACC
ПОЛИТИЧЕСКИЙ МОНСТР АНГЕЛЫ МЕРКЕЛЬ
Раньше было очень легко ориентироваться в немецком «партийном ландшафте». Христианско-демократический союз Германии (ХДС) и его региональный партнёр из Баварии – Христианско-социальный союз (ХСС) уже больше пяти десятилетий выступают в глазах граждан как «средние консерваторы», то есть чуть правее середины. Меркель возглавляет этот партийный блок с 2000 года. Социал-демократическая партия Германии (партия социал-демократов) – СДПГ – прямой оппонент ХДС/ХСС, социал-демократы – сторонники политики в стиле «чуть левее середины», а именно: партия является своего рода адвокатом для большинства рабочих и людей со слабой социальной защитой. Обе партии являются наиболее влиятельными, способными собирать от 30 до 50% голосов избирателей. И есть Свободная демократическая партия (СвДП), выступающая за либерализм в обществе, она набирала обычно от 5 до 10% голосов и была представлена во многих правительствах в коалиции с одной из двух выше указанных основных партий.
Эта устойчивая структура впервые была изменена в 1980-х годах с возникновением партии «зелёных», выступающей против тогдашнего режима, в ряды которой влились в основном последователи движения 1968 года: студенты и просто «бунтовщики», активно добивавшиеся закрытия всех атомных реакторов, усиления защиты окружающей среды и окончания войны во Вьетнаме. А после объединения ко всем существующим партиям присоединилась и Партия демократического социализма, которая в основном состояла из бывших членов СЕПГ, выполнявшей в ГДР роль КПСС. О возникшей в 2014 году консервативной партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) я хотел бы написать чуть позже.
При таком раскладе партийной системы было очень легко и просто (вплоть до начала 2000-х годов) ориентироваться и решать, за какую партию голосовать на выборах. Но с тех пор, как Ангела Меркель пришла к власти, ситуация изменилась радикальным образом.
Как видно из её политической биографии, она не слишком вдаётся в политические принципы и направляет все силы для достижения собственной власти, не гнушаясь прибегать и к авторитарным тенденциям. Наилучшим доказательством этого является ситуация в её собственной партии: все сильные, яркие и опасные для неё фигуры были устранены с политического поля, партия превратилась в «Клуб поддержки Меркель», а бундестаг – в «Парламент марионеток» в стиле Верховного Совета СССР.
Но этого, видимо, показалось недостаточно. В предвыборных программах остальных партий, стоящих левее её собственной, она «позаимствовала» ключевые темы для привлечения их электората на свою сторону. Таким образом Меркель убрала с горизонта большинство политических конкурентов и сильно «социал-демократизировала» свою собственную партию, переместив её из правоцентристской ниши влево. Основной удар был нанесён таким образом по социал-демократам и «зелёным», но пострадали в результате все левые партии, так как их цели и задачи стали практически одинаковыми, и ситуация во многом напомнила ГДР – «социалистическая единая партия» объединила интересы «новых левых», «зелёных», СДПГ и ХДС! Прямо не указывая на это «единство», все они хотят привести Германию к новому, «политкорректному» социализму.
И в итоге создалась ситуация, при которой многие важные программные «консервативные» пункты ХДС, продвигаемые десятилетиями, после прихода Меркель к власти оказались за бортом. Основной проблемой такого глобального политического пере-устройства в партийной системе стало то, что все те цели и пункты, которые раньше принадлежали ХДС/ХСС, сегодня почему-то называют радикально правыми. В правоцентристском пространстве образовался вакуум, который ждал заполнения. Таким образом, миллионы людей, абсолютно умеренных в своих взглядах, но выступающих за прочность традиционной семьи, сохранение культурных традиций, а также за здоровый патриотизм (без националистических проявлений), – все эти миллионы были объявлены в Германии и даже в СМИ других стран проголосовавшими «за фашистов».
В чём же «фашизоидность» их взглядов? В том, что они отрицают возможность официальных браков для гомосексуалистов или трёхсторонних союзов (пропагандируемых «зелёными»)?
В том, что не верят в политическую корректность как основной закон общества, а также в ведущую роль гендерной теории? Добавьте ещё и бесконтрольно открытые для беженцев границы, которые в сегодняшней Германии ты должен принимать как данность, иначе ты – «фашист».
Самое плохое, как мне кажется, в этой ситуации ещё и то, что каждый, кто в общем и целом считал себя умеренным по взглядам человеком, но позволял себе усомниться хотя бы в одном из предложенных «объединённой партией» пунктов, – каждый такой человек становился в глазах СМИ «расистом» и предавался гражданскому аутодафе. Человек сейчас может лишиться рабочего места или быть вызван в суд и заклеймён как «исламофоб» или «расист» за достаточно невинные, нейтральные сообщения, помещённые в Интернете. Всё это напоминает мне, к сожалению, ситуацию в Советском Союзе и связанных с ним странах: либо ты за социализм, либо против него. «Кто не с нами, тот против нас». Середины нет. Эти времена, видимо, вернулись сегодня в Германию. Пресса и свобода слова находятся под сильной угрозой.
В последние годы перед немцами стояла дилемма: за какую бы партию они на выборах ни голосовали, везде будет в результате одна и та же политика, которая неизбежно приведёт к Ангеле Меркель на посту канцлера. Это породило в определённой части населения тихое возмущение, переходящее временами в протест, хотя в целом немцы – очень терпеливый народ. Последней каплей стало внезапное бесконтрольное открытие границ в сентябре 2015 года.
В этой политически свободной нише в 2014 году образовалась новая партия – «Альтернатива для Германии» (АдГ). Изначально основанная одним профессором экономики как партия противников единой валюты евро, за первые годы своего существования она сильно выросла количественно, изменила курс в сторону консерваторов и патриотов, оказавшихся без партийной поддержки. АдГ заняла место «правее» ХДС/ХСС, впитав весь спектр тех политических задач, которыми этот партийный союз больше не занимается. Незамедлительно СМИ обрушили на эту молодую партию обвинения в том, что это неонацистская организация, что всё, что для «единой партии» является «святым» и важным, отрицается АдГ. Но в то же время службы национальной безопасности официально заявили, что АдГ, в соответствии с Конституцией Германии, имеет право на существование и не нарушает никакие законы. Вся полемика вокруг этой партии объясняется ещё и тем, что остальные политики не хотят никаких новых конкурентов в борьбе за посты и мандаты на всех уровнях. Все «старые» игроки уже как-то ранее поделили сферы влияния, и появление «нового» никак не входило в их планы.
Поэтому настоящим громом среди ясного неба стали результаты сентябрьских выборов: почти 13% голосов избирателей, а в федеральной земле Саксония этот процент оказался намного больше, – все эти голоса были отданы «Альтернативе для Германии».
У новоявленных «европейцев» губа не дура: «Мы хотим в Германию. Другие страны не предлагать»
Фото: ROBERT GEISS/TACC
РАЗГОВОРЫ НА КУХНЕ
Помните ли вы открытые общественные дискуссии в Советском Союзе? Если да, то вы наверняка вспоминаете их без особого удовольствия. Везде преобладал выхолощенный формальный язык. Публичные выступления должны были соответствовать требованиям марксизма-ленинизма и социализма. Каждое отклонение от этих норм могло привести к серьёзным последствиям. Поэтому местом для свободных дискуссий становились наши собственные квартиры, а чаще всего кухни. При этом говорить мы старались довольно тихо, чтобы не быть услышанными соседями, так как система анонимных доносов все ещё процветала. Прессу мы старались читать между строк, чтобы найти в статьях, изложенных формальным языком, скрытый смысл. К счастью, эти времена в прошлом.
Но не в Германии. Здесь благодаря всё более усиливающейся «политической корректности» свободное мнение ограничивается всё больше и больше. Если этот процесс будет продолжаться и далее, то через некоторое время мы начнём ощущать себя в Советском Союзе, только немного другом – «политкорректном». Видимо, история повторяется…
«Политическая корректность» как понятие и как идеология успешно распространилась в странах Запада в 1990-е годы, а в 2000-е получила официальное признание в правительствах и официальных учреждениях. Зародившись в академических кругах США, «политкорректность» первоначально была направлена на то, чтобы человек в своих высказываниях и действиях ни в коем случае не задевал или ущемлял право и достоинство другого человека, включая представителей любых меньшинств. Здравомыслящий человек мог с этим соглашаться. Но потихоньку «политкорректность» начала становиться средством контроля над всеми проявлениями свободомыслия, все больше походя на «полицию нравов» в Саудовской Аравии. Все несогласные легко могут подвергнуться публичному линчеванию вплоть до вызова в суд, а также легко потерять работу и средства к существованию. Для подтверждения этого существует достаточно примеров. Могли ли вы представить себе это в демократической Германии?
СОВРЕМЕННЫЕ ЛЕКСИКА-НАЦИ
Но главные «проповедники» «политической корректности» желают большего. Они хотят разрушить западную культуру, основанную на греческой философии и философии эпохи Возрождения, ограничив якобы «безраздельное» господство белого мужчины – некогда главной фигуры в истории мировой науки и искусства. По мысли «политических корректоров», это место должны занять представители других групп населения – женщины, цветные, гомосексуалисты, транссексуалы и т. д. Таким образом, как им кажется, капитализм должен исчезнуть, что и приведёт к созданию «лучшего мира». Не напоминает ли вам это лозунги времён Советского Союза с их проклятиями миру капитала и эксплуататорам? Только на этот раз эти почти коммунистические лозунги пришли из США.
Эти теории на самом деле зародились в головах двух известных коммунистов – итальянца Антонио Грамши (Gramsci) и венгра Дьёрдя Лукача (Lukács). Они основали в 1924 году Институт социальных исследований, выходцы из которого позже стали известны как представители «франкфуртской школы».
В 1937 году они вынуждены были искать новую родину, для чего эмигрировали в США. Развитые ими в Нью-Йорке теории были подхвачены многочисленными общественными течениями, развивавшимися в США в 1960-е годы, а также академическими кругами. Они также стали идеологической базой для студентов-бунтовщиков 1968 года в Германии и Франции.
Одним из важных аспектов этих теорий является предположение, что мышление человека определяется его языком. Человек, по их мысли, – исключительно продукт воспитания. Поэтому совершенно логично их желание «вычистить язык», убрав из него все «злые» выражения. Эта идея властвует сейчас в Германии и других западноевропейских странах и поддерживается практически всеми немецкими партиями, кроме АДГ. Всё бы хорошо, но только язык при этом беднеет, становится усреднённым. А «общественные активисты», берущие на себя роль «языковой полиции», часто берут на себя слишком много, указывая людям, как можно или нельзя высказываться.
В университетах и других общественных организациях Германии большое количество сотрудников заняты исключительно поиском выражений, «дискриминирующих разные группы», и заменой их на новые, вновь придуманные слова, нейтральные по роду и полу. Делают они это с какой-то оголтелостью, боясь потерять своё место работы, если не проявят достаточного рвения. При этом все эти «изыскания» оплачиваются деньгами налогоплательщиков. Так, например, слово «инвалид» изменялось уже несколько раз: таких людей называли то «повреждёнными», то «ущербными», то людьми «с ограниченными возможностями». Теперь требования изменились в сторону точного указания этой «ограниченности», например «человек с синдромом Дауна». Так как этот процесс очень «творческий», и мы каждый день ждём новых вариантов…
В США этот процесс временами принимает ещё более абсурдные проявления. Так, например, слово «негр» сначала заменили на «цветной человек», потом на «негроид», затем последовало выражение «чёрный», затем –«афроамериканец». А ныне общественность успокоилась на чём-то вроде «человек цвета».
Сейчас по закону в Германии все студенческие организации должны называться «организациями обучающихся», что якобы нейтрально по роду и не обижает обучающихся женского пола. Слово «беженец» окрестили «уничижительным» и заменили на понятие «человек в бегах»; традиционную выпечку под названием «Голова мавра» или блюдо «Цыганский шницель» предлагают не готовить под этими названиями.
Часто протесты против не совсем «политкорректных» слов исходят не от тех групп населения, которых то или иное слово касается, а от самозваной «языковой полиции». Это также относится к беженцам из мусульманских стран. Теперь «политическая корректность» переметнулась и в религиозную сферу, требуя забвения традиций под предлогом стремления к равенству. Некоторые рождественские рынки в этом году были переименованы в «световые» или «зимние» рынки, чтобы не оскорблять религиозные чувства беженцев-мусульман или представителей иных нехристианских конфессий. Многие супермаркеты из тех же соображений продают Санта-Клаусов под именем «человечков в вязаных шапочках с помпоном».
Эти эксперименты над языком охватывают тысячи понятий, встречающихся в каждодневной жизни, и число их растёт. Желание соответствовать «политической корректности» затрагивает сейчас и другие области жизни. Так, например, одна берлинская женщина, «занимающаяся наукой», недавно декларировала технологию фотографии как расистскую, так как система освещения людей рассчитана якобы только на белых, поскольку чёрные люди из-за законов природы менее контрастно представлены на этих снимках.
ДОНОСЫ ВО ИМЯ СВОБОДЫ
Над этим можно было бы посмеяться, если бы последствия не были грустными. Ещё большему давлению подвергаются те, кто вслух произносит какую-то критику в сторону идеологии исламизма и неконтролируемого потока беженцев. Каждое безобидное замечание может привести к печальным последствиям. Совсем недавно блогер был приговорён к шести месяцам тюремного заключения по статье «Разжигание национальной ненависти» в адрес мусульман из-за того, что он поместил в своём блоге фото, изображающее визит главного муфтия Иерусалима к Гитлеру, где они изображены вместе, что, по его мнению, служит доказательством поддержки муфтием преследования евреев режимом Гитлера. Буквально через пару месяцев исторический факт встречи муфтия с Гитлером подтвердила газета «Ди Вельт», но приговор блогеру никто не отменил.
При этом критика христианства и иудейства в Германии вполне приемлема. Очень часто на критически настроенных к исламу и политике правительства блогеров подают в суд крайне левые организации, которые субсидируются официальными структурами. Известно, что представители профсоюзов и других общественных организаций распространяют среди своих членов сообщения, каким образом можно разоблачать критиков ислама и патриотических организаций. Эти «доносы» могут вести к потере рабочего места. Были случаи, когда владельцы ресторанов, представивших своё помещение для проведения собраний неугодных организаций, вынуждены были после этого закрыть свой бизнес. И не из-за запрета властей, а потому, что радикальные организации типа группы «Антифа» впоследствии блокировали эти рестораны и нападали на гостей.
Не в последнюю очередь свобода академического образования и исследования сильно ограничена тем, что из-за непрерывного «промывания мозгов» студенты не дают возможности высказываться тем профессорам и приглашённым преподавателям, которые в полной мере не следуют догмам «политической корректности». Например, во Франкфуртском университете произошёл такой случай. Из-за угрозы нападения левых радикалов приглашённый для лекции глава профсоюза полицейских вынужден был её отменить. До этого профсоюзный лидер был известен своими открытыми высказываниями, без оглядки на «политическую корректность», по проблемам полиции и беженцев.
Что ещё хуже – книги прошлых времён, которые не соответствуют представлениям «политкорректности», частично переписываются или изымаются из пользования. Это, например, касается книг всемирно известной писательницы Астрид Линдгрен и других писателей. Чаще всего ещё живущие авторы под угрозой бойкота подчиняются этому нажиму и «корректируют» свои книги. Вот это как раз, к сожалению, напоминает публичные сожжения книг фашистами.
На Лейпцигской книжной ярмарке в сентябре 2017 года организованные банды «новых левых» напали на стенды издательств, чья продукция была чуть «правее» их нерушимого блока с «зелёными». Как известно, «благими намерениями выстлана дорога в ад», поэтому все эти потуги политически корректных слоёв общества открыть путь в рай очень сильно напоминают Джорджа Оруэлла и его книгу «1984», где он, как в фильме ужасов, описывает перспективу создания тоталитарно-контролируемого общества, которое не доверяет разумности своих граждан и обращается с ними как с маленькими детьми.
А ведь вместо всех этих «политкорректных» догм можно было бы просто воспитывать молодых людей в духе вежливого уважения к другим. Вежливость и сохраняющееся при ней чувство собственного достоинства сами по себе делают невозможными любые формы дискриминации окружающих.
GASTARBEITER – ГОСТЬ ДЛЯ РАБОТЫ
Как немцу мне часто приходится отвечать на вопросы о наплыве мигрантов в Германию. Проблема в том, что опыт у моей страны в этом деле не так уж велик. Традиционно Германия никогда не являлась целью для переселенцев. Скорее наоборот: на протяжении большей части своей истории Германия была страной, которая до середины XX века пережила различные волны эмиграции. Люди уезжали из Германии по экономически-религиозным мотивам (как это было в XIX веке), из-за безумной инфляции (20-е годы XX века) или из-за политики нацизма в период правления Гитлера. Ввиду этого этнически и религиозно Германия являлась страной довольно однородной. Кроме того, страна фактически не имела колоний. В этом отличие Германии от Франции или Великобритании, куда ныне устремляются жители из бывших колоний – со знанием языка бывшей метрополии и с другими полезными качествами, которых «немецкие» мигранты, как правило, лишены.
Другой особенностью современной Германии является тот факт, что у нас государство и религия не полностью отделены друг от друга, а Германия, как известно, страна христианская – католическая и протестантская.
С миграцией ФРГ впервые столкнулась в середине 50-х годов XX века. Из-за бурного экономического развития стране была необходима дополнительная рабочая сила. Поэтому государство решило пригласить граждан Италии, Югославии, Испании, Греции, Марокко, Туниса, Южной Кореи, Португалии и Турции для работы в Германии. Их называли гастарбайтерами, что в точном переводе с немецкого означает «гости для работы». Предполагалось, что через несколько лет работы все эти «гости» вернутся в свои страны. Но этого не произошло, большинство из них остались в Германии, что во многом постепенно изменило этнически-религиозную картину страны. Сегодня часть населения с корнями за рубежами Германии составляет 18,6 миллиона (почти 22,6% населения).
Из-за незначительного количества приезжих законы, регулирующие приток мигрантов, в Германии долгие годы отсутствовали. Несмотря на сильное изменение этой ситуации в последние 60 лет, правительство так и не удосужилось создать необходимую законодательную основу для упорядочения этого процесса.
Тем не менее, подчеркну, необходимость в эмигрантах налицо. Пускать иностранцев надо хотя бы потому, что процент рождаемости среди немецкого населения довольно низок и общество неуклонно стареет. Я лично по роду своей работы с начала 1990-х годов вплотную занимался этой тематикой и помню все многочисленные дискуссии по этому поводу. В частности, о необходимости появления миграционного законодательства говорили ещё 25 лет назад.
При отсутствии нормального законодательного регулирования подача заявления на статус беженца стала практически единственной легальной возможностью для переселенцев любого рода переехать на жительство в Германию. Из-за этого само понятие «статус беженца» – то есть человека, убегающего от преследований (политических, расистских и т. д.) – потеряло свой первоначальный смысл. Большинство желающих попасть в Германию эмигрантов преследуют совершенно другие цели, чаще всего экономические. То есть они просто хотят улучшить своё материальное положение, а часто и положение всего своего семейного клана, пользуясь при этом всеми благами, предоставляемыми хорошо развитой социальной системой Германии. Таким образом, государство лишилось возможности отбирать желающих приехать в страну, как это делают миграционные власти в США, Канаде, Австралии. То есть немцы не просто не могут толком запретить некоторым категориям мигрантов приезжать в страну.
У правительства ФРГ нет и возможности приглашать в страну тех людей, которые хотят интегрироваться и получить рабочие места, а не просто жить за счёт налогоплательщиков.
Необходимо отметить и тот факт, что отношение к людям, подавшим прошение на получение политического убежища, в Германии совершенно особое и сильно отличается от того, что происходит в других странах. Немцы до сих пор чувствуют свою вину за происшедшее во время Второй мировой войны. Тогда многие граждане, несогласные с фашизмом, а также практически всё еврейское население стремились покинуть пределы Германии. Эти несчастные подавали «беженские» прошения во многие другие страны, а им в статусе беженца отказывали. Поэтому только в Германии существует такой феномен: беженец, получивший отказ на своё прошение, имеет право подать заявку на поселение в Германии повторно, пытаясь получить соответствующий статус через суд.
Чтобы попасть в «сытую Германию», беженцы готовы терпеть любые лишения и трудности, которые возникают по дороге
Фото: MARKUS HEINE/TACC
КЛАНЫ ПРОТИВ ЗАКОНА
Нужно сказать, что переселенцы из Европы и Азии, несмотря на языковые проблемы, достаточно хорошо интегрировались в стране. С другой стороны, с частью мигрантов из мусульманских стран возникли определённые проблемы уже в 1980 – 1990-х годах. И связаны эти проблемы не только с созданием «параллельных» обществ в некоторых городах, которые культурно, языково и религиозно изолировались от окружающего мира, мысленно всё ещё проживая в деревне где-то в Анатолии.
Ещё хуже дело обстоит с представителями арабских и курдских кланов, запросивших статус беженца во время гражданских войн в Ливане и Турции. Они образовали затем мафиозные структуры на территории Германии, угрожающие интересам населения. При этом члены этих кланов разъезжают на дорогих автомобилях, живут в роскошных домах, получая одновременно социальные пособия от государства. Недавно один из таких кланов в небольшом северном немецком городке угрожал полиции и представителям юстиции, потому что один из членов этого клана был задержан за разбойное нападение и должен был предстать перед судом.
Пресса описывала случай, как один из берлинских кланов пытался внедриться в ряды полиции, для чего отправил своего представителя учиться в полицейскую школу. Правовое государство, к сожалению, часто не в состоянии справиться с этими организованными кланами. Сопротивление в рамках очень строгих немецких законов вызывает с их стороны только насмешки. По существующему законодательству не представляется возможным отправить представителей этих кланов домой, на их родину, какой бы тяжести преступление они бы ни совершили.
Всё больше поступает сообщений о случаях расправы в отношении женщин, нарушивших «правила чести семьи». Расправы доходят до убийства за отказ выйти замуж по родительскому приказу и за другие «проступки», с точки зрения немецкого законодательства проступками не считающиеся. Нередки факты удаления половых органов у девочек, как это принято в некоторых африканских странах. А наличие «договорных» браков даже никого уже не удивляет. Любые попытки открыто высказаться по этому поводу приглушаются, часто факты просто замалчиваются.
КАНЦЛЕР МЕРКЕЛЬ ОТКРЫВАЕТ ШЛЮЗЫ
Но последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало 4 сентября 2015 года. Начиная с этой даты из-за открытия границы начался наплыв более чем миллиона беженцев, представлявшихся преимущественно гражданами Сирии. Среди них примерно 80% составляли молодые мужчины до 35 лет. К чести большинства немцев нужно сказать, что многие люди хотели в этот момент помочь мигрантам, поддержать их, проявляя при этом большую человечность и солидарность. Но альтруизм и благородство населения не могут исправить те ошибки, которые были сделаны правительством. И в конечном итоге миграционная политика канцлера Меркель привела к отрицательным последствиям для немецкого общества и единства Евросоюза. Журналист Робин Александр описывает эти последствия в своей книге «Ведомые»: миграционная политика Меркель. Репортаж изнутри». Эта книга вышла в свет в марте 2017 года. Она описывает, как возникло решение открыть границы.
Правящие в тот момент партии социал-демократов (СДПГ) и ХДС/ХСС постановили, что скопившихся на границе беженцев необходимо, в соответствии с действующим правилами Евросоюза, отправить обратно. По законодательству каждый беженец должен подать прошение о предоставлении специального статуса беженца в том пункте, где он впервые пересёк границу Евросоюза. И вдруг совершенно внезапно канцлер Меркель изменила свою миграционную политику. Из-за того, что она не хотела брать на себя ответственность за нелицеприятные картины скопившихся на границе людей, она решила просто дать беженцам карт-бланш. Своё спонтанное решение Меркель не обсудила ни с немецким парламентом, ни с лидерами других европейских стран. Хотя сделать это госпожа канцлер была должна: учитывая общее шенгенское пространство и отсутствие границ внутри Европы, вопрос с беженцами переставал быть чисто немецким – он становился общеевропейским. Многие наблюдатели британского референдума о выходе из Евросоюза напрямую связывают «Брекзит» и его негативные для ЕС результаты с этим фактом.
Все последующие недели и месяцы миграционная политика Ангелы Меркель протекала под знамёнами дилетантизма и нарушения существующего законодательства. Учитывая сложность создавшейся в Венгрии ситуации и бедственное положение находившихся там 15 тысяч человек, было ещё возможно урегулировать этот поток, впустив этих людей как проявление гуманитарного акта. Но после этого закрывать границу надо было немедленно. Вместо этих срочных действий канцлер Меркель занялась подачей ложных сигналов, фотографируясь с беженцами и как бы приглашая новых в страну. Путешествовавший в это время швейцарский писатель Рудольф Юла, как раз находившийся 4 сентября 2015 года на турецко-сирийской границе, сообщил в крупном политическом журнале «Цицеро» (выпуск за сентябрь 2016 года), как реагировали жители одной из деревень Турции на происходящее. На границе находились преимущественно временно переселённые сирийские граждане. Так вот, на действия Меркель, по словам Рудольфа Юлы, эти граждане реагировали следующим образом: они восприняли заявление Меркель как личное приглашение приехать в Германию. Поэтому они и двинулись в путь. Моментально среди населения начали распространяться слухи, что всем приехавшим в Германию будут предоставлены дом и начальный капитал в 5 тысяч евро. Ну как тут не поехать?
В этот «скорый поезд, следующий в Германию», с особым удовольствием готовы были «впрыгнуть» представители многих ближневосточных и африканских стран. Туда же захотели подсесть и жители Косово, Албании и Македонии. Большинство из них при этом выдавали себя за сирийцев, так как именно у них шансы получить статус беженца были наилучшими. На самом деле сирийцы из всей этой «переселенческой лавины» составляли всего процентов 30. У беженцев не взяли даже отпечатков пальцев, почти никто из них не имел при себе никаких документов. Поэтому совершенно невозможно теперь проконтролировать, кто эти люди. Парадоксально, но известен факт, что даже один из немцев представился беженцем и был им признан. Совсем недавно практически все ведущие немецкие СМИ предали гласности тот факт, что «якобы несовершеннолетний» афганец изнасиловал и убил 19-летнюю женщину. При этом стало известно, что уже несколько лет назад он получил статус беженца в Греции и сидел в тюрьме за похожее преступление. После освобождения из заключения он приехал вместе с волной беженцев в Германию и подал новое прошение о предоставлении статуса беженца. Его предыстория при этом никак не всплыла, и только совершённое им новое преступление после его задержания полицией помогло установить его личность.
Сейчас мне хотелось бы обратить ваше внимание на некоторые моменты в процедуре подачи заявления на статус беженца. Сотни тысяч беженцев были сразу приняты и распределены по всем федеральным землям, районам и деревням Германии. Они были помещены в специальные общежития, провели там в среднем по три месяца, где их взяли на полное обеспечение. При этом каждый из них дополнительно получил по 150 евро карманных денег в месяц. После трёх месяцев пребывания в лагере они имеют право самостоятельно искать квартиру, и в случае, если они её находят, государство берёт на себя все расходы, связанные с этой квартирой. С этого момента каждый взрослый, подавший прошение, получает от 300 до 350 евро в месяц. На ребёнка сумма таких карманных расходов составляет 85 евро в месяц – примерно столько получают лишившиеся работы немцы, получающие социальную помощь. Все расходы на здравоохранение также оплачиваются государством.
После того как беженцы из воюющей Сирии стали получать предпочтение в Европе, под «сирийцев» начали работать не только пройдохи из ближневосточных и африканских стран, но даже жители Косово, Албании и Македонии
Фото: RINGIER AXEL SPRINGER/BARCROFT/TACC
«НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЕ» УБИЙЦЫ
Как уже отмечалось выше, из-за полного отсутствия должного контроля стали известны случаи, когда отдельные «беженцы» регистрировались 13 раз (!), получая положенные пособия в каждом месте регистрации. 60 тысячам несовершеннолетних беженцев без сопровождения (или тем, кто таковым представлялся для получения больших юридических привилегий), появившимся в это время в стране, положено ежедневно 150 евро, то есть примерно 4500 евро в месяц. Из этой суммы 2250 евро идут на счёт той семьи, которая взяла на себя заботу об этих детях (для сравнения: семьи, заботящиеся о немецких детях, получают только по 900 евро на каждого ребёнка в месяц). Остаток этой суммы – примерно 2250 евро – получает несовершеннолетний беженец на свои нужды. По немецкому законодательству ребёнок не может быть выслан из страны ни при каких обстоятельствах.
Рассмотрение прошения о выдаче статуса беженца обычно длится от 6 до 18 месяцев. До окончания этого периода подавшие заявление не имеют права работать, но могут получить профессиональное и языковое обучение. Если в прошении отказано, то подавляющее большинство беженцев этот вердикт оспаривают в суде с помощью бесплатно предоставленного адвоката. Процесс судебного разбирательства при этом часто занимает месяцы, если не годы. Если в конце концов протест против высылки не будет удовлетворён судом, «беженца» всё же из страны не высылают. Статистика указывает, что только каждый тысячный «проситель убежища» насильственно выдворяется из страны.
Многие из них не находят никакой работы. В этом случае они – самые перспективные кандидаты для вступления в те или иные криминальные структуры. После трёх лет пребывания в стране (легального или нелегального – неважно) эти люди получают вид на жительство. При этом совершение противоправных действий этими персонами, даже если оно доказано в суде, не является поводом их отправки на родину.
Но часто даже суды стараются сделать определённые «реверансы» в их сторону, как бы учитывая «культурные особенности» этих индивидуумов. Так, недавно в Котбусе один из беженцев был осуждён не за преднамеренное убийство, а просто за «нанесение удара, привёдшего к смерти». Хотя в материалах дела говорится о том, что он нанёс своей молодой жене 19 ударов ножом в приступе ревности, а после этого перерезал ей горло и выбросил из окна. (Что это, как не преднамеренное убийство?) Суд посчитал, что преступник всего полгода живёт в Германии. А потому он может не знать того, что в этой стране ревность считается дурным чувством. Вот человек и нанёс ножевые удары по незнанию. Такова логика суда.
Несмотря на то что большая часть беженцев ведут себя в общем и целом довольно прилично, всё-таки в последнее время заметно участились сообщения о совершении мелких криминальных действий (воровство в супермаркетах и универмагах). Постоянно идут сообщения о сексуальных домогательствах в отношении женщин, иногда вплоть до изнасилования и убийства. Во многих городах женщины жалуются, что боятся в одиночку передвигаться по городу вечером, хотя раньше безопасность одиноких прогулок вообще не была темой для обсуждения. Во многих больших городах (таких как Берлин, Кёльн, Франкфурт) появились районы, в которые боятся заходить представители других этнических групп и даже полиция, так как они полностью контролируются мигрантами.
В последнее время появились веские причины подозревать, что с этой волной беженцев в страну попали несколько тысяч потенциальных террористов, которые активно или пассивно действуют в Германии. Не надо забывать, что примерно 80% пришедших за последнее время в страну мигрантов составляют одинокие молодые мужчины в возрасте до 35 лет, часто не имеющие никакого образования. В лучшем случае эти молодые люди окончили начальную школу. Уже даже только эти факты вызывают большие сомнения по поводу их возможной интеграции в немецкое общество.
К настоящему моменту, к сожалению, в мире сложилось такое представление, что любой, кто приезжает в Германию без документов и хочет остаток своей жизни безбедно и счастливо прожить в этой стране, должен только сказать ключевое слово «азюль» (аsyl), что в переводе на русский означает «убежище и статус беженца», и этого уже достаточно.
Это создало потенциальную возможность для развития бизнеса у различных криминальных структур, занимающихся контрабандой людей. На основании официальных данных считается, что примерно 7 миллионов людей из Северной Африки и Ближнего Востока готовы переселиться в Европу. В Германии также появилась целая многомиллионная «индустрия беженцев», которая живёт от поступающих в страну переселенцев и не заинтересована в уменьшении этого потока.
К ним относятся владельцы помещений, предназначенных для общежитий, различные социальные службы, фирмы общественного питания, сотрудники служб безопасности, адвокаты, переводчики и т. д.
Для немецких обывателей стало неприятным открытием то хамское отношение к женщинам, которое исходит от «гостей с Юга»
Фото: CHRISTOPH HARDT/GEISLER-FOTOPRES/TACC
WILLKOMMENSKULTUR– «КУЛЬТУРА ГОСТЕПРИИМСТВА»
При этом совершенно безапелляционным был тон СМИ и большинства немецких политиков в отношении людей, не полностью согласных с этим «гостеприимным» подходом. Тот, кто не поддерживал стопроцентно тезис RefugeesWelcome («Беженцы, добро пожаловать!»), а осмеливался задавать хоть какие-то вопросы, – любой такой человек сразу объявлялся «асолидарным» (неспособным к солидарности), а то и просто расистом и даже нацистом. Не принималась даже критика, не связанная с фактом приёма беженцев, а всего лишь ставящая под вопрос процедуру контроля над иммиграцией.
В 2017 году было опубликовано серьёзное научное исследование о роли СМИ после открытия границ в 2015 году. В нём указано, что, вместо того чтобы критически освещать этот процесс, «информационная журналистика перехватила лозунги политической элиты». То есть, вместо того чтобы нейтрально наблюдать за происходящим, журналисты сами выступали в роли политических деятелей. Прикрываясь, как щитом, лозунгом «Добро пожаловать!» («культура гостеприимства» – willkommenskultur), журналисты отодвигали беспокойство населения на второй план, а все инакомыслящие исключались из дискуссии. Так действие свободы слова было практически приостановлено.
Только после массовых заявлений женщин о сексуальных домогательствах со стороны беженцев в общественных местах во время новогодней ночи в Кёльне «СМИ ощутили реальность, ранее находившуюся под покровом риторики «добро пожаловать». Первоначально официальные инстанции хотели это скрыть от населения. Но в конечном счёте случаи массового сексуального домогательства в Кёльне стали поворотным пунктом для прессы и полиции – они хотя бы больше не занимаются очковтирательством. Интересно при этом, что на волне Кёльна феминистки, обычно оголтело выступающие за права женщин, тут проявили чудеса «политической корректности» и начали защищать «бедных беженцев мужского пола».
Количество приезжих, которые не признают немецких законов и культуры, с каждым годом увеличивается в катастрофических размерах
Фото: ROBERT GEISS/TACC
«ПРОГРАММА ПЕРЕВОСПИТАНИЯ» ДЛЯ НЕДОВОЛЬНЫХ
С 2015 года тема беженцев практически разделила Германию на два лагеря и фактически привела к наиболее низкому проценту на выборах для партии Меркель. Подавляющее большинство немцев не являются ксенофобами и не выступают принципиально против цивилизованной эмиграции. В то же время полная беспомощность государства в 2015 – 2016 годах, когда потеря контроля совмещалась с некомпетентностью, прикрывавшейся представителями политических элит лозунгами все той же «политкорректности», вызвала недовольство граждан.
Параллельно стали известны планы превращения Германии в один из регионов для постоянного переселения людей. Эта идея разработана под руководством официальных служб правительства, отвечающих за беженцев и эмиграцию в целом. Для подавления возможного сопротивления граждан предполагается создание специальных «программ перевоспитания» или применение различных юридических санкций. Предусматривается изменение избирательного законодательства, в будущем разрешающего участвовать в выборах не только гражданам страны, но и всем, даже временно проживающим в этот момент на территории Германии.
Всё это нужно ещё рассматривать сквозь призму того, что общая социальная картина Германии, несмотря на неплохую в целом экономическую ситуацию, далека от совершенства. Примерно 40% всех работающих (за исключением чиновников и частных предпринимателей) имеют временные контракты без обычных социальных гарантий. Оплата в таких случаях зачастую настолько низкая, что человек просто не может на эти деньги выжить. Именно поэтому примерно 3 миллиона человек работают по совместительству. Всё чаще это стало касаться и людей с высшим образованием. В то же самое время ещё 4 миллиона получают социальные пособия и при этом не работают вовсе. Все эти люди воспринимают приехавших в страну беженцев как своих потенциальных конкурентов.
Как мне кажется, выходом из создавшейся ситуации может стать создание жёстких правил получения статуса беженца, которые будут применяться только в отношении людей, преследуемых политически в своих странах. При этом необходим специальный закон, точно указывающий на то, какое именно количество мигрантов имеют право ежегодно приезжать в страну и в ней работать. Количество приезжающих из стран, которые не признают немецких законов и культуры и плохо интегрируются в Германии, должно быть строго ограниченно. Ситуация 2015 – 2016 годов не должна больше повториться. Мне представляется более целесообразным достойно поддерживать людей, страдающих от проведения военных действий и других бедствий в регионе их проживания. Тогда в ближайшем будущем они смогут вернуться к нормальной жизни в своих странах и помогать их восстановлению.
