Почему погиб в расцвете лет один из самых ярких актёров СССР – Олег Даль
Письмо в редакцию: «Здравствуйте! Очень понравилась рубрика Общество/Культура. Хотелось бы узнать больше на страницах вашей газеты о трагической судьбе актёра Олега Даля. Подписчик из города Ижевска Игорь, 39 лет».
Третьего марта 1981 года Олег Даль к одиннадцати часам должен был прийти на Киевскую киностудию – он пробовался в картину Николая Рашеева «Яблоко на ладони». Но Даль не появился. На звонки в номер не отвечал. Когда сотрудники киевской гостиницы «Студийная» вскрыли дверь номера № 232, они увидели лежащего на кровати мёртвого артиста. Рядом стояла пустая бутылка из-под водки.
Даже сегодня, почти 37 лет спустя, так и нет единого мнения об истинных причинах его смерти. Многие почему-то сразу решили, что это самоубийство. Мол, «зашитый» Даль умышленно принял смертельную дозу алкоголя. Приводили аргумент: последние месяцы, особенно после похорон Высоцкого, актёр был в депрессии, все разговоры сводил к тому, что жить ему осталось недолго. Вдова же Даля Елизавета до своих последних дней была уверена: произошёл несчастный случай. «Он выпил снотворное. Во сне у него начались приступы рвоты, и оказались блокированы дыхательные пути». Утверждала, что муж «зашит» не был. Да, о приближении смерти говорил часто, но обожал жизнь, ждал выхода своих новых фильмов, был полон планов.
Владимир Этуш (Король) и Олег Даль (Солдат) в фильме Надежды Кошеверовой «Старая, старая сказка». «Ленфильм». 1968
Фото: «РИА НОВОСТИ»
И действительно – водка не цианистый калий, для добровольного ухода из жизни не годится. Да и какой был смысл вот так – «экзотично» – сводить счёты с жизнью? Только что на экраны вышел фильм «Приключения принца Флоризеля», где Даль блистал. Он снялся в роли Зилова в фильме «Отпуск в сентябре», о которой мечтал. Во ВГИКе набрал курс студентов – они его боготворили. Что касается его разговоров о смерти, то люди, близко его знавшие, не придавали им значения, считали обычным «чёрным юмором» Даля. И большинство из них, узнав о его смерти, испытали настоящий шок. Валентин Гафт вспоминал, как в марте 1981-го лежал на операционном столе с иглой для пункции в позвоночнике, и кто-то сказал: «Умер Даль». «Тут я понял, что должен что-то предпринять, иначе тоже умру. С иглой в спине я встал, подошёл к окну и очень осторожно начал вдыхать морозный воздух. Мне казалось, ещё минута – и у меня разорвётся сердце». Так что же произошло 3 марта? Почему не стало одного из ярчайших актёров, чей несомненный талант и неординарность признавали и друзья, и непримиримые недруги? Для того чтобы попытаться ответить на эти вопросы, необходимо переосмыслить всю его жизнь.
Олег Даль в роли стрелка-радиста Евгения Соболевского в военной драме Наума Бирмана «Хроника пикирующего бомбардировщика». «Ленфильм». 1967
Фото: «РИА НОВОСТИ»
ШНУРОК И АРМАТУРА
Олег Даль родился 25 мая 1941 года в подмосковном Люблине – в семье железнодорожного инженера и учительницы. По народной примете: родился в мае – всю жизнь будешь маяться. Мальчик рос смышлёным, спортивным, всерьёз мечтал стать военным лётчиком или моряком. Но подвело здоровье: ещё в школе врачи поставили Олегу диагноз «врождённый порок сердца», так что со свойственной большинству пацанов военного поколения детской мечтой пришлось распрощаться.
Из школьных предметов он выделял литературу, был заядлым книгочеем, любил Пушкина и особенно – Лермонтова. Позже Даль рассказывал, что актёром решил стать, прочитав «Героя нашего времени». Мол, так его увлёк образ Печорина, что он захотел его сыграть. С тех пор он часто «примерял» Печорина на себя и находил много общего – в мыслях, критическом отношении к окружающему миру, «его несовершенству». (Годы спустя Даль скажет: «Во времена Лермонтова я бы не дожил даже до 20. Стрелялся бы на дуэли через день!»)
Мечтам об актёрстве мог помешать серьёзный для сцены дефект речи – Олег картавил. Но этот недуг он победил «играючи» – начал заниматься в студии художественного слова при Центральном доме железнодорожников и сам быстро всё исправил. Проявил характер! Когда в 1959 году он дома объявил, что отнёс документы в Щепкинское театральное училище, родители такой шаг не одобрили. Иван Зиновьевич считал, что сын должен получить любую рабочую профессию, с ней никогда не пропадёшь. Павла Петровна была солидарна с мужем: «Разве это профессия – кривляться перед людьми?!» Но Даля было уже не остановить – решение принято. Он и дальше всегда будет поступать только по-своему.
На экзамене Олег читал монолог Ноздрёва из гоголевских «Мёртвых душ». Говорят, зрелище было уморительное: тощий, долговязый подросток в образе «бывалого жулика и усатого пройдохи Ноздрёва» довёл членов приёмной комиссии чуть не до нервного срыва – они хохотали как сумасшедшие. На хохот к дверям аудитории сбежалось чуть ли не всё училище. В этот момент Даль никак не мог понять: это хороший знак – или полный провал. Когда шум стих, он стал декламировать отрывок из «Мцыри» любимого Лермонтова. И тут он «добил» экзаменаторов: читал так тонко, точно, трагично, душевно и темпераментно, что… юношу зачислили на первый курс единогласно. Сразу же по Щепке пошёл слушок: сегодня поступал та-а-кой парень – ну гений, не меньше!
Актёрский курс прославленный актёр Малого театра народный артист СССР, трижды лауреат Сталинской премии Николай Анненков собрал сильнейший: однокурсниками Даля были, к примеру, Виталий Соломин, Михаил Кононов и Виктор Павлов. За рост 185 см, при этом невероятную худобу и пластичность сокурсники прозвали его Шнурком и Арматурой. Когда годы спустя мастера курса расспрашивали о том, каким Олег был студентом, выделялся ли на фоне остальных, Николай Александрович отвечал неохотно и немногословно: «Да я и не учил его почти. Он же всё время снимался!»
Отчасти это так. Кинодебют Даля (Алик Крамер – юнец-интеллектуал из московской подворотни) состоялся в 1962 году в фильме Александра Зархи «Мой младший брат», снятом по мотивам нашумевшей повести Василия Аксёнова «Звёздный билет». Картина была принята зрителями на ура, а три молодых актёра, сыгравшие главных героев (Андрей Миронов, Александр Збруев и Олег Даль), мгновенно стали известными. Через год на экраны вышли ещё два его фильма – психологический детектив Леонида Аграновича и Владимира Семакова «Человек, который сомневается» и мелодрама Исидора Анненского «Первый троллейбус». Причём уже на старте актёрской карьеры Даль вёл себя совсем не по-дебютантски. На съёмках того же «Человека, который сомневается» Леонид Агранович был изумлён – этот студентишка, сопливый мальчишка, навязывает ему своё видение образа и в кадре всё делает вопреки режиссёрской воле. Позже Агранович признавался: «Я не понимал тогда, с актёром какого масштаба имею дело. Потом я понял, насколько выиграл фильм от того, что я пошёл на поводу у Даля».
И всё же Даль успевал феерить на студенческой сцене. Именно там, в дипломном спектакле, его увидела артистка «Современника» Алла Покровская. В те годы в этом молодом ефремовском театре была славная традиция: актёры сами ходили по театральным вузам и искали способных выпускников. Вот она и пригласила Виктора Павлова с Олегом Далем на знаменитые «вступительные туры». Они показывались с отрывком из «Голого короля». Алла Борисовна вспоминала: «Рядом с невысоким крепеньким русопятым Витей Олег был, с одной стороны, смешной и нескладный, а с другой – отличался своей несоветской, неплебейской данностью. У него были изящные аристократические руки, приятный голос, абсолютный слух, тонкие черты лица. В общем, на фоне общепринятого в советском кино типажа… Даль выглядел аристократом. В то время на экране и сцене было много совкового, Олег же поражал своей природной интеллигентностью… В то время актёров принимали в труппу «Современника» голосованием, и все дружно сказали «да».
Эти три года, проведённые в «Современнике», Даль впоследствии считал чуть ли не лучшими в своей театральной карьере. Театр был новаторским, постановки – острыми, смелыми, злободневными, поощрялись эксперименты и импровизации, в чём он был особенно силён. Репетировать могли сколько угодно, без устали – все «горели», фонтанировали идеями, жили творчеством и свободой, навеянной «оттепелью». Плюс знаменитое актёрское братство и равенство, которые культивировал худрук Олег Ефремов. «Современник» конца 1950-х – начала 1960-х был фантастически популярен – чтобы попасть на спектакли, зрители занимали очередь в кассу с вечера и стояли всю ночь. Правда, было одно серьёзное «но». Даль выходил на сцену в лучших постановках – «Голом короле», «Обыкновенной истории», «Вечно живых», однако роли в них играл второстепенные. Разумеется, это его тяготило – уж кто-кто, а он знал свой истинный потенциал. Годы шли, а «равенство и братство», как он считал, было только на словах. Именно в этот период начались его первые алкогольные срывы. Потом они станут его главной своеобразной «протестной» реакцией – идти на компромиссы актёр-максималист был не согласен. Алла Покровская говорила о Дале того периода: «Олег по природе своей был одиночкой, а театр всё-таки дело коллективное. Но и всего того, что придёт позднее – жуткого одиночества, печоринского поиска смысла и отталкивающей манеры поведения, – у него ещё не было».
В 1966 году он ушёл из «Современника». Сидел без работы, без денег – «голодный, зато в душевном спокойствии, гордый и счастливый». В этот момент его, по сути, «подобрал» кинематограф.
Марина Неёлова в роли Принцессы и Олег Даль в роли Солдата на съёмках музыкальной ленты «Старая, старая сказка». 1968
Фото: «РИА НОВОСТИ»
«СТЕРЕТЬ СОЗДАТЕЛЕЙ ЭТОЙ СТРЯПНИ В ПОРОШОК!»
В феврале 1966-го Даля разыскал режиссёр Владимир Мотыль. Он запускался с военной трагикомедией «Женя, Женечка и «катюша» по сценарию Булата Окуджавы и искал актёра на роль нелепого солдата-интеллигента Жени Колышкина. Режиссёр вспоминал: «Первая же встреча с Олегом обнаружила, что передо мной личность незаурядная. Ему не было ещё 25, но в отличие от своих сверстников, с которыми я встречался и которые очень старались понравиться режиссёру, Олег держался с большим достоинством, будто и вовсе не был заинтересован в работе. Он внимательно слушал, на вопросы отвечал кратко, обдумывая свои слова, за которыми угадывался снисходительный подтекст: «Роль вроде бы неплохая. Если сойдёмся в позициях, может быть, и соглашусь». По мнению режиссёра, на роль влюблённого миномётчика, то и дело попадающего в трагикомические ситуации, Даль подходил идеально. Но на первые две пробы актёр приехал в сильном подпитии и обе провалил. Оказалось, он – в тяжелейшем запое. Мотыль назначил третью – «последнюю». На этот раз Даль появился трезвый, в моднейшем вельветовом пиджаке вишнёвого цвета. С ходу сыграл отрывок – все ахнули. «Олег сразу «схватил характер» своего героя, хотя сам по жизни был ироничным, замкнутым человеком, а его герой Женя Колышкин – открытый и простодушный».
Даль снимался вдохновенно. Со своим напарником актёром Михаилом Кокшеновым они то и дело дурачились, упражнялись в остроумии и ребячестве, доводя коллег до приступов гомерического хохота. Во время съёмок по режимному Калининграду актёры передвигались на американском «Виллисе» с открытым верхом – в «странной» военной форме, с автоматами наперевес. И даже в эти минуты не упускали возможности похохмить и полицедействовать. На недоуменные вопросы военного патруля «Вы кто такие?», вытянувшись в струнку, с серьёзнейшими лицами «докладывали»: «Отдельная мотострелковая рота железнодорожного флота». Или: «Гвардии морская кавалерия». Под всеобщий смех зевак их забирали в комендатуру, потом, разобравшись, отпускали. Однажды на рынке они разыграли сценку: якобы Даль – вооружённый головорез-бандит бежит из-под стражи. Кокшенов нёсся за ним с автоматом, крича что есть силы: «Стой! Убью, сволочь!» Рынок мгновенно вымер – все торговцы попрятались под прилавки. Закончилось тем, что Далю «при задержании» реально чуть рёбра не переломали.
Олег Даль в роли Иванушки в музыкальном фильме-сказке Надежды Кошеверовой «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил». «Ленфильм». 1977
Фото: «РИА НОВОСТИ»
Словом, атмосфера во время съёмок была прекрасная. Тем не менее дважды Даль срывался. В гостинице, будучи подшофе, оскорбил дежурную по этажу, та вызвала наряд милиции. Владимир Мотыль вспоминал: «Олега взяли. Скоропалительный суд припаял ему пятнадцать суток. Я договорился, что под стражей его будут доставлять к нам на съёмочную площадку. Кутузка, в которую попал Олег, была для нас просто даром судьбы, ведь достать водку под конвоем было невозможно. Переживший шок от суда, артист внутренне перестроился, более покладистого и понятливого Даля, как в тот период, я не припомню… Это оказались лучшие куски в картине».
Другой участник этих съёмок актёр Георгий Штиль вспоминал: «Даль был актёром от Бога, ему по большому счёту и режиссёр не нужен был – сам всегда знал, что и как играть. Но дисциплину нарушал часто. Ну а как выпьет, бывало, его и заносило: «Я – Даль, а вы тут кто такие?!» Олег не умел пить, сразу же терял лицо и становился другим человеком, порой не очень хорошим. Доходило до того, что Владимир Яковлевич Мотыль говорил: «Так, у Олега глаз мутный – прекращаем снимать». Дело в том, что у Даля в трезвом состоянии глаза были, как у женщины – голубые, прозрачные, но стоило пару рюмок выпить, сразу же мутнели».
Зимой 1967 года картина была закончена и… отправлена «на полку». Чиновники из Госкино признали её «вредной», а военное руководство из Главного политуправления армии и вовсе обещало «стереть создателей этой стряпни в порошок». Премьеру в Доме кино запретили. Мотыль бился за давшуюся такой кровью ленту как мог: показывал её адмиралам и генералам. Собрав пачку восторженных отзывов, дал телеграмму премьер-министру Косыгину. Но и это помогло мало: напечатали всего триста копий для показа в периферийных ДК. Конечно, вся эта грустная история с «Женей, Женечкой и «катюшей» (уже после смерти актёра её назовут «одной из лучших и самых пронзительных лент о войне») негативно подействовала на Даля. Но пока это было первое «цензурное вторжение» в его жизни, и он не отчаивался. Тем более что в том же 1967 году вышла и триумфально прошла по кинотеатрам страны «Хроника пикирующего бомбардировщика» Наума Бирмана. Созданный в ней Далем образ обаятельного, неунывающего стрелка-радиста Евгения Соболевского, придумавшего фирменный ликёр под названием «Шасси», пришёлся зрителям по душе. А Даль не просто проснулся знаменитым (знаменитым он уже был – после «Моего младшего брата»), к нему пришла настоящая всесоюзная слава. Лента разошлась на цитаты, а ликёр «Шасси» пошёл в народ…
Олег Даль – кадр из фильма «Женя, Женечка и «катюша»
Фото: «РИА НОВОСТИ»
«СИДИМ В ГОВНЕ НА ВОЛЧЬИХ ШКУРАХ…»
На волне этого успеха в 1968 году Олег Даль вернулся в «Современник» – всё-таки без театра он жить не мог. Вернулся триумфально – сыграл Ваську Пепла в спектакле по пьесе Горького «На дне». Первая крупная роль, и сразу большая удача – постановка стала театральным событием года, а «его» Пепел потряс видавших виды театралов. Параллельно актёр снялся в двух удивительных картинах – «Старая, старая сказка» Надежды Кошеверовой и «Король Лир» Григория Козинцева. Оба режиссёра обожали и трепетно оберегали Даля, он им платил тем же – взаимопонимание у них было идеальное. Уж эти мэтры прекрасно видели, кто перед ними, и понимали, как с такой яркой индивидуальностью ему нелегко живётся. За шедеврально сыгранного Шута «железный» Козинцев прощал ему всё – единственному из актёров. На недоуменный вопрос своей жены, почему он «так носится с Далем», пророчески произнёс: «Мне жаль его, он – не жилец». «Король Лир» вышел в 1971 году и получил престижнейшие призы на МКФ в Чикаго, Тегеране и Милане.
Этот период жизни вообще был для Даля во многом судьбоносным. Он наконец встретил идеальную для себя женщину – Елизавету. У считавшего себя «бродягой» актёра забрезжила перспектива обрести свой дом-крепость, с домашним теплом и уютом. Режиссёры мечтали заполучить его в свои фильмы, в театр билетов «на него» было не достать.
В 1972 году Даль получил предложение сняться в фильме «Земля Санникова» по одноимённой повести Владимира Обручева. Страсти, разгоревшиеся до и во время работы над этой лентой, достойны отдельной статьи, но факт известный – Олег Даль эту картину ненавидел, при упоминании о ней его буквально трясло. Кстати, многим до сих пор непонятно – почему? Ведь этот приключенческий боевик с элементами фэнтези в 1973 году в СССР занял первое место по сборам и зрительским восторгам. Хотя – при желании – Даля понять несложно. Первоначально на роль Евгения Крестовского режиссёрами-дебютантами Альбертом Мкртчяном и Леонидом Поповым был приглашён Высоцкий. Тот согласился, специально для этой ленты написал несколько песен, в том числе «Кони привередливые». Для Владимира Семёновича и Марины Влади (в «Земле Санникова» она тоже должна была сыграть небольшую роль) даже были куплены билеты на поезд. Однако в последний момент директор «Мосфильма» Сизов потребовал Высоцкого заменить – из-за того, что накануне по «Немецкой волне» прозвучали его песни. Заменить решили Далем. По версии Мкртчяна, актёр приехал в дымину пьяный и страшно обиженный, что его пригласили не сразу, а вместо Высоцкого.
Людмила Максакова и Олег Даль в драме Иосифа Хейфица «Плохой хороший человек». Ялта. 1973
Фото: «РИА НОВОСТИ»
Альберт Мкртчян вспоминал об этом так: «Работать с Далем было трудно: в то время он пил, и пил, можно сказать, безбожно. Представьте, мы назначаем съёмки в 5 утра, а Даль уже в это время приходит на площадку с песней. Я спрашиваю: «Когда он успел?» А мне отвечают: «Он даже и не ложился». Когда Даль не пил, он был прекрасный человек, тонкий, чувствующий, а когда пил, становился невменяемым… Я пытался на него воздействовать: уговаривал, скандалил, водой из ведра поливал, чтобы он как-то в себя пришёл. Конечно, всё это сказалось на отношениях». По другой версии, с первых же дней исполнители главных ролей (Сергей Шакуров, Владислав Дворжецкий и Олег Даль) не нашли общего языка с режиссёрами и… взбунтовались. Решив, что вместо серьёзного фильма снимается «дешёвое зрелище с песнями», они потребовали заменить «ни на что не способных режиссёров-дилетантов». Руководству «Мосфильма» бунтовщики отправили телеграмму в стихах:
«Сидим в говне на волчьих шкурах.
Дворжецкий. Вицин. Даль. Шакуров».
После того как чиновники встали на сторону режиссёров, Шакуров отказался сниматься и уехал. Даль с Дворжецким несколько раз тоже порывались уйти, но решили доработать контракт. Отныне Даль с режиссёрами демонстративно не разговаривал – просто отбывал номер. При внимательном просмотре это видно. Роль Крестовского, заявленная в начале фильма как главная и центровая, к середине сужается до второстепенной, блёкнет на глазах. Да, судя по всему, Даль нарушал режим, и в этом смысле режиссёр рассказал «свою» правду. Но надо понимать, что для Даля такое поведение – всё та же протестная акция. Ему стало неинтересно и противно в этом участвовать. Он равнодушно отнёсся даже к тому, что его героя решением руководства студии «убили» не по сценарию – раньше времени. Наотрез отказался перепевать песни – знаменитую «Есть только миг между прошлым и будущим». В фильме Крестовский открывает рот под вокал Олега Анофриева, что звучит диссонансом – слишком тембры у Даля и Анофриева разные. Отныне при рассмотрении всех кинопредложений он больше всего боялся «ещё раз вляпаться в «Землю Санникова».
Народный артист СССР Юри Ярвет в роли Короля Лира и Олег Даль в роли Шута в трагедии Григория Козинцева «Король Лир». «Ленфильм». 1971
Фото: «РИА НОВОСТИ»
ДОНЖУАНСКИЙ СПИСОК ДАЛЯ
Окружающих всегда удивляло: высокий, с аристократической внешностью и манерами красавец Даль мог, не напрягаясь, заполучить любую красотку. Желающих завладеть его сердцем или хотя бы войти в его «донжуанский список» было много – он притягивал женщин как магнит. Партнёрша Даля по «Золотой мине» Любовь Полищук вспоминала: «На съёмках любого фильма половина группы – от ассистентов до прим – была влюблена в Олега». Не говоря уж об армии поклонниц, преследовавших его на каждом шагу. Но Даль не был бабником – слава ловеласа его вообще не интересовала. Режиссёр Евгений Татарский рассказывал, как однажды в Ялте он зашёл в гостиничный номер к Далю и увидел его сидящим в одних трусах. Вокруг сушилась мокрая одежда. «Что стряслось?» – удивлённо спросил Татарский. «Да вот, шёл по набережной, какие-то бабы на меня накинулись. Кричат: «О, Олег Даль, Олег Даль!» Я прыгнул в море, выплыл около гостиницы и пошёл». Актёр этого не любил, он вообще свою популярность переносил тяжело. Ненавидел, когда его узнавали, – по городу всегда ходил в надвинутой на лоб кепке и поднимал воротник. Говорил, что «мечтает о бронированной двери и бронепоезде, чтобы на нём ездить по Москве».
По этому поводу Евгений Татарский вспоминал ещё один случай: «Несмотря на то что Олег был традиционной сексуальной ориентации, женщины его волновали мало. Помню, как-то около гостиницы, в которой Олег жил в Питере, я увидел целую толпу поклонниц. Они бросились ко мне: «Узнайте, может быть, Олег Иванович выйдет к нам?» Я поднялся к нему: «Олег, спустишься?» «Нет, Женюра! Рождённый пить трахать не может!» Правда, употребил при этом более крепкое словцо».
Иногда Даль влюблялся. И очень серьёзно. Его роман с коллегой по «Современнику» Ниной Дорошиной начался в 1963 году в Одессе – на съёмках «Первого троллейбуса». 22-летний актёр сразу же предложил узаконить отношения. Его не смутило ни то, что актриса была на семь лет старше, ни её пылкие отношения с отцом-основателем театра Олегом Ефремовым, о которых знали все. Нина его предложение приняла – назло и в отместку Ефремову за то, что тот «ею играл». На свадьбе 21 октября 1963 года (а там гулял весь «Современник») разразился скандал. Подвыпивший Ефремов на глазах у всех демонстративно усадил Дорошину к себе на колени и громко произнёс: «Нинок, а любишь ты всё-таки меня. Правда, лапуля?» По воспоминаниям Михаила Козакова, все от этой сцены были в шоке. «Даль сбежал с собственной женитьбы и ушёл в загул». Вскоре они развелись.
Даль в роли офицера-авантюриста Евгения Крестовского в картине «Земля Санникова»
Фото: «РИА НОВОСТИ»
Второй брак семейного счастья Далю тоже не принёс. Патологически не терпящий лицемерия, неискренности и вранья, которые «вокруг лезли из всех щелей», он искал в жене в первую очередь друга-единомышленника. А своенравная и взбалмошная прима «Современника» и звезда советского экрана Татьяна Лаврова изначально на эту роль не годилась. У неё на первом месте была сцена – театр она любила больше всего. Через полтора года любовь и страсть сошли на нет – в 1965-м супруги тихо разошлись, и оба до самой смерти старались вслух не вспоминать о совместной жизни.
Такого друга и единомышленника Даль обрёл только в третьем браке – с 32-летней Елизаветой Апраксиной. Они познакомились в 1969-м в Нарве, на съёмках «Короля Лира» – она работала у Козинцева ассистентом по монтажу. Как оказалось, у них было много общего. Лиза – питерская интеллектуалка, внучка известного филолога Бориса Эйхенбаума, с соответствующим кругом общения. В основном это была богема – диссидентствующие поэты и писатели, вольные художники. Её всегда тянуло к неординарным личностям, и этот интерес был взаимным. У Елизаветы был роман с Иосифом Бродским, прерванный «потому, что она сама так захотела». Даль фактически отбил и увёл её у другого непризнанного гения тех лет – писателя Сергея Довлатова. Видно, почувствовал родственную душу! С Лизой казавшийся неуживчивым, малообщительным, ядовито ироничным Даль мог скинуть эту вынужденную маску и быть самим собой – тонким, ранимым, «человеком без кожи». «Заповедной личностью», как однажды его назвал Олег Борисов.
Елизавета Даль вспоминала: «Олег был совершенно несовременный человек, непохожий ни на кого. Он меня потряс, когда после первой нашей ночи, разбудив мою маму в пять утра, довольно старомодно и церемонно стал просить моей руки. Для меня это было дико, я спросила: «Зачем сразу в загс?» Он заявил: «Мы будем много ездить, жить в гостиницах. Селиться в разных номерах, что ли? Это оскорбительно!» Это было так неожиданно услышать от артиста, обычно они очень легкомысленны в этом отношении… Почему я вышла за Олега, хотя видела, что он сильно пьёт? С ним мне было интересно, и я думала, что справлюсь с его слабостью. К тому же я влюбилась!»
27 ноября 1970 года после загса они пошли в кафе-мороженое, выпили шампанского. На свидетельстве о браке Даль размашисто написал: «Олег + Лиза = Любовь». Они прожили вместе почти 11 лет.
Владислав Дворжецкий в роли Ильина и Олег Даль (Крестовский). Кадр из приключенческого фильма «Земля Санникова». «Мосфильм». 1973
Фото: «РИА НОВОСТИ»
ПЛОХОЙ ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК
Вскоре Даль сыграл несколько киноролей, которыми дорожил. Например, у Хейфица в «Плохом хорошем человеке» – Ивана Андреевича Лаевского. С этим фильмом связана ещё одна история, характеризующая и его самого, и режиссёрское ощущение его ценности как актёра. Когда Иосиф Хейфиц задумал снять в этой экранизации повести Чехова «Дуэль» актёрский дуэт Даля и Высоцкого, он полагал, что главные трудности будут с утверждением на роль Высоцкого. Владимира Семёновича с боем (и только благодаря помощи космонавтов!) отстоять удалось. Но незадолго до начала съёмок Даль, находясь слегка навеселе, встретил довольно одиозную для питерских кинематографистов фигуру – тогдашнего директора «Ленфильма» Илью Киселёва. Подошёл к нему и… панибратски лихо шлёпнул по шляпе! Тот тут же распорядился: больше актёра на студии не снимать. Для фильма «Плохой хороший человек» даже делать его пробы запретили. Хейфиц поехал к Киселёву на дачу. Долго его уговаривал. Киселёв слушал, слушал, а потом сказал: «Знаете – или я, или Даль». На что Хейфиц ответил: «Знаете, Даль!» И Даль сыграл Лаевского выше всяких похвал.
Весной 1973 года произошло событие. Даль бросил пить! Елизавета Даль: «Первые три года были очень трудные, он пил. И пил очень страшно. А 1 апреля 1973 года вдруг звонок: «Лизка, я зашился на два года!» Марина Влади привезла ампулы, так называемые торпеды, и он в компании с Володей Высоцким действительно «зашился». Вскоре я поняла, какой это потрясающий человек. Многие удивлялись: «С ним так трудно жить!» Ничего подобного! Он был лёгкий, умел ценить и любить, умел жертвовать, никогда ничего не просил взамен. Началась настоящая счастливая жизнь…»
Счастливая жизнь началась с того, что в 1974 году Олег Даль осуществил юношескую «хрустальную» мечту – сыграл лермонтовского Печорина в телеспектакле «По страницам журнала Печорина» в постановке Анатолия Эфроса. Через год снялся в комедии Леонида Гайдая «Не может быть!», сыграл советского разведчика Сергея Скорина в телесериале «Вариант «Омега». Эти работы – очередной виток славы Даля.
С «Вариантом «Омега» считавшийся неблагонадёжным и невыездным актёр даже съездил за границу на МКФ «Злата Прага». Параллельно его ждал грандиозный успех и на сцене «Современника» – он сыграл сэра Эндрю Эгьючика в комедии «Двенадцатая ночь» Шекспира, поставленной английским режиссёром Питером Джеймсом. Сыграл блестяще – от его сэра Эндрю зал буквально содрогался от хохота. И тут случилось непредвиденное: во время спектакля «На дне» рант ботинка Даля попал в щель сцены. Тело пронзила адская боль! Вызвали скорую, но он от госпитализации отказался, спектакль доиграл… Только утром выяснилось: перелом, срочно сделали операцию в ЦИТО, наложили гипс. Даль терпел, шутил, но вечером вдруг узнал, что в «Двенадцатой ночи» его заменили другим актёром. Заменили «легко», даже не предупредив. Удар по его самолюбию был жестокий – для него это был чрезвычайно важный спектакль. Не выдержав «предательства», на дне рождения Виктора Шкловского в январе 1976 года Даль вновь «развязал». Начались прогулы… В марте его уволили из «Современника» с «волчьей» формулировкой – «за нарушения трудовой дисциплины».
Олег Даль, Мария Андрианова и Ольга Остроумова в сцене из спектакля Театра на Малой Бронной «Веранда в лесу» в постановке А. Эфроса. 1978
Фото: «РИА НОВОСТИ»
УШИБЛЕННЫЕ ХЕМИНГУЭЕМ
Обычно считается, что пьянство – удел слабых. Однако Елизавета Даль считала мужа очень сильным человеком: «Олег всегда сам принимал решения, никогда их не менял и потом никогда не жалел о сделанном. Переубедить его было практически нереально». То есть он всё всегда делал осмысленно. Почему пил Даль? Тема тонкая, но попробуем разобраться. Во-первых, надо понимать, что это было за время – 60-е – 70-е годы ХХ века. Поэт и сценарист Геннадий Шпаликов очень точно подметил одну из грустных правд о своём поколении: «Все мы – ушибленные Хемингуэем», имея в виду то, что писатель в то время был невероятно популярен в СССР, им зачитывались, а все герои его книг только и делали, что пили и дрались. Много и долго пить в творческой, тем более артистической среде сначала стало модой, а со временем и обыденным делом. Михаил Козаков рассказывал, что в том же «Современнике» тогда пили все. Правда и творили за десятерых… Во-вторых, у Даля было немало своих «веских» поводов. Например, те же хронические неудачи в личной жизни. Взять первую женитьбу… Согласитесь, не всякий влюблённый мужчина найдёт в себе силы стоически пережить подобное унижение на глазах у всего коллектива театра. Георгий Штиль вспоминал о друге: «Бедняга очень сильно это переживал, по-моему, и пить-то начал только потому, что всё время был одинок. Когда встретил свою третью жену, Лизу Апраксину, – такую же тонкую, интеллигентную, начитанную, – одиночество ушло, но остановиться и не пить он уже не мог. Обо всём этом я знаю от него самого: Олег был откровенен со мной. Ещё его, как и Володю Высоцкого, тяготило наше существование, точнее, несоответствие жизни нашим представлениям о ней».
Кстати, в последней фразе, на мой взгляд, затронута ещё одна из главных причин. Печоринский смысл жизни, который он искал! Знаменитый режиссёр Анатолий Эфрос, прекрасно знавший «толк в Дале» характеризовал его так: «Даль был замкнут, нервен и нетерпелив, убийственно остроумен, а иногда невыносим. Всё чувствительное и нежное в себе он прикрывал такими парадоксально обратными красками, что иногда брала оторопь. В нём всегда был какой-то мятеж. И если попытаться разгадать, против чего он постоянно этот мятеж в собственной душе поднимал, я бы сказал – против всех нелепостей нашей жизни, против всех её уродств».
Другими словами, Далю не по душе было то, что он наблюдал вокруг. Ему претила лживая идеология и демагогия «самой свободной страны планеты», «ручная» цензура, «бюро кинопропаганды», которое он открыто называл «кинопропабандой», уж не говоря о пресловутом «террариуме единомышленников» в театре с его лицемерным, завистливым закулисьем. Он не был диссидентом, он просто чувствовал себя абсолютно чужим «на этом празднике жизни». Режиссёр Виталий Мельников рассказывал: «В русской литературе XIX века было такое понятие «лишний человек», так вот, в некотором смысле и Олег Даль был таким. С обострённым чувством справедливости, постоянным желанием открыто и честно делать дело. Любая замаскированная ложь, которую он чувствовал на интуитивном уровне, ужасно его раздражала. Он не мог найти себе места…»
Вот ещё одна из причин его пития – уйти от чуждой его нутру реальности в состояние «бесчувственное». Причём он знал, что при его пороке сердца пить ему нельзя – это может плохо кончиться. Но останавливался только тогда, когда видел – ради чего. Даль скандалил, менял театры,
срывался в загул, когда разочаровывался в работе и терял к ней интерес – как в истории с «Землёй Санникова» или после таких «ударов под дых», как его замена в «Двенадцатой ночи». Однажды, незадолго до премьеры спектакля, в который он был «влюблён» (и репетировал, по выражению Эдварда Радзинского, «на грани жизни и смерти, казалось, миг – и он умрёт»), Даль вдруг заметил, что режиссёр спектакля… зевает. Он тут же написал заявление об уходе! И наоборот – если загорался ролью, он легко брал себя в руки. Например, на съёмках «Отпуска в сентябре», «Приключений принца Флоризеля» (а фильм снимался целый год!) и т.д. вообще не брал в рот ни капли. Пахал как ненормальный, творил – жил работой.
Эту способность Даля описал режиссёр фильма «Отпуск в сентябре» Виталий Мельников: «Он не играл, а болел. Душою, телом, как угодно. Он существовал на ином уровне, чем многие другие». А Евгений Татарский, режиссёр «Принца Флоризеля», говорил: «Даль очень ценил профессиональных людей. Это касалось всех членов съёмочной группы. На съёмках «Флоризеля» он мог устроить грандиозный скандал только из-за того, что ему плохо отутюжили пиджак. Но к партнёрам, конечно, требования у него были особенно строгие. Зато как был благодарен, если человек полностью отдавался работе! Прямо светился изнутри, у него глаза загорались».
Актёр Евгений Киндинов вспоминал: «Две стороны характера Олега запали мне в душу. Первое – его искренность и естественность: он никогда никого не изображал, был какой есть, в нашем актёрском деле для этого надо иметь мужество. И второе – его стремление к совершенству в том, что касается работы. Этим, я думаю, были продиктованы его уходы из «Современника», когда театр был на подъёме, из «Малой Бронной», и не только. Когда Олег был с чем-то не согласен, с точки зрения творчества прежде всего, он не мог это внутренне терпеть».
Марина Неёлова и Олег Даль в учебном фильме Надежды Кошеверовой «Сказки Андерсена». 1976
Фото: «РИА НОВОСТИ»
С ГАЙДАЕМ «НЕ ПО ПУТИ!»
После ухода из «Современника» у Даля было много предложений сняться в кино. Но теперь он их фильтровал тщательно. С удовольствием вновь поработал с Надеждой Кошеверовой – сыграл Иванушку-дурачка в сказке «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил». Снялся в фильме Анатолия Эфроса «В четверг и больше никогда», в «Золотой мине» у Евгения Татарского. Но чаще отказывался, причём от ролей, казалось бы, заведомо лакомых, выигрышных. Михаил Козаков хотел, чтобы он сыграл Марина Мирою в его «Безымянной звезде», но Далю не понравился сценарий. Леонид Гайдай предложил Хлестакова в своей новой комедии «Инкогнито из Петербурга». Даль согласился, но с проб пришёл расстроенный: «Он будет делать водевиль, а это – трагедия». В своём дневнике 17 декабря 1977 года написал: «Окончательно отказался от мечты сыграть Хлестакова. Фильм Гайдая. Соображения принципиального характера. Не по пути!!!» Александр Митта убедил Даля сняться в «Экипаже». Но после трёх дней работы в неотапливаемом самолёте актёр получил двустороннее воспаление лёгких и ушёл с картины. Был скандал, который вроде бы кое-как замяли. Материала было отснято немного, и Митта отдал роль Леониду Филатову. Через год эта история ещё аукнется Далю.
Елизавета Даль так рассказывала об избирательности мужа: «У нас в туалете лежала огромная пачка сценариев, от которых Олег отказался. У него была масса предложений сыграть что-то партийное, советское, за которое он получил бы большие деньги, звания… Всё отвергалось на корню». Актёр умел говорить «нет» и ждать.
…1975 год. Находясь в Доме творчества ВТО под Ленинградом, Олег Даль узнал, что режиссёр Виталий Мельников собирается экранизировать «Утиную охоту» Александра Вампилова и даже начал пробовать актёров на роль Зилова. Он читал эту пьесу и мечтал об этой роли. Лиза вспоминала, как наутро они пошли завтракать в местную столовую. Народу много, все друг дружку знают… И вдруг обычно скромный, даже застенчивый (если не наступать на его «мозоль»!) Даль на весь зал громко произнёс: «В Советском Союзе есть только один артист, который может сыграть Зилова. Это Даль!» Это прозвучало так неожиданно, что Лиза даже испугалась, всё ли с Олегом в порядке. В гробовой тишине они молча поели и ушли… Даль был твёрдо уверен, что Мельников его пригласит. Но время шло, а звонка со студии не было. Режиссёр два года пробовал кого угодно, только не его. И он обиделся. Настолько, что, когда наконец позвонили и сказали, что он утверждён на Зилова без проб, в резкой форме отказался. «Спустя несколько дней рано утром раздался звонок в дверь. Открываю – на пороге стоит Мельников. Минут сорок они разговаривали. А потом Олег сказал мне: «Собирай вещи, через два дня мы едем в Петрозаводск на съёмки». Мельников объяснил, почему тянул с приглашением до последнего: сказать руководству студии, что Зилова будет играть Даль, означало «раскрыть всю идеологию картины», а значит заведомо поставить на ней крест. Даль его понял. В июле 1978 года съёмочная группа «скрытно» выехала в Петрозаводск. «Там, – рассказывал Виталий Вячеславович, – в обыкновенной квартире построили декорации и начали снимать. При этом все мы чувствовали себя заговорщиками, которые делали нечто запретное».
Двухсерийный «Отпуск в сентябре» был закончен в 1979 году. После премьеры создателей поблагодарили, наговорили комплиментов, а картину… отложили до лучших времён. (Забегая вперёд, скажу, что по телевизору её впервые показали только в 1987 году. За исполнение роли Зилова Далю дали Гран-при – посмертно.)
Виталий Мельников вспоминал о том периоде: «Как часто случается, после такой работы, которая была и наслаждением, и радостью, и страданием, вокруг Олега вдруг образовалась пустота. Он чувствовал себя одиноким и опустошённым, особенно после того, как узнал, что картину придерживают. Очень терзался этим обстоятельством, равно как и тем, что у него нет работы подобного уровня. Всё происходило в разгар брежневской эпохи: драматургия в то время была вшивенькая и лживенькая, все вокруг – и большие, и малые – врали друг другу напропалую. Он напоминал мне солдата, который после войны не может найти себе места в мирной жизни. Сейчас я понимаю, что это не могло закончиться хорошо».
Экспонаты выставки «Олег Даль. Мания совершенства» в Доме-музее М.С. Щепкина. Москва. 2011
Фото: «РИА НОВОСТИ»
«СЛЕДУЮЩИЙ – Я!»
В 1980 году режиссёр Леонид Марягин пригласил Даля в картину «Незваный друг». Вот тогда-то и выяснилось, что в течение трёх лет его запрещено снимать на «Мосфильме» – за отказ от «Экипажа». Даль пошёл к начальнику актёрского отдела киностудии Адольфу Гуревичу объясниться, но нарвался на оскорбления. «Кто вы такой? – орал чиновник. – Вы думаете, что вы артист? Да вас знать никто не знает!» Обвинил Даля в меркантильности, обозвал «рвачом»… Актёр еле сдержался, чтобы не съездить ему по физиономии. По словам жены, «Олег пришёл домой с побелевшим лицом, трясущимися руками и сел писать письмо Гуревичу, но всё время рвал написанное. Долго не мог прийти в себя после такого чудовищного унижения и хамства».
С огромным скрипом Марягин всё же Даля отстоял. Но тот был в подавленном состоянии: пять важных для него картин до сих пор лежали «на полке», а тут ещё этот запрет. На нервной почве и от алкогольных возлияний всё чаще прихватывало сердце. Он то и дело за него хватался. 1 мая «в разобранном состоянии» Олег приехал домой к Высоцкому – отлежаться и набраться сил. Там 3 мая доктор Анатолий Федотов при свидетелях вшил ему «эспераль»… Один из знакомых Даля рассказывал, как весной 1980-го приехал к нему со сценарием о Блоке. «Дверь открыл измученный, с запавшими глазами человек, в котором было трудно узнать лучистого, всегда элегантно-подтянутого Даля. Разговор был тяжёлый. «Я очень хочу, но, наверное, не смогу взяться за эту работу. Я не могу пока ничем заниматься. Они добили меня!» Слово за словом выдавил я из него возмутительную историю травли актёрским отделом «Мосфильма».
В самый разгар съёмок «Незваного друга» случилась беда – умер Высоцкий. По словам видевших Олега на тех похоронах 28 июля, он «выглядел ужасно». Алла Покровская вспоминала: «На похоронах Высоцкого мы втроём – Олег, Таня Лаврова и я – вышли покурить. Вдруг Олег начал сильно хохотать, с ним случилась настоящая смеховая истерика. Мы с Таней на него зашипели, а он, не переставая смеяться, сказал: «Следующий – я!»
В октябре Даль написал в своём дневнике: «Стал думать часто о смерти. Удручает никчёмность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать всё, о чём думал и думаю. Главное – сделать!» В день рождения Высоцкого, 25 января 1981 года, он вышел к завтраку со словами: «Лиза, я видел во сне Володю, он ждёт меня».
Евгений Татарский вспоминал: «Последний раз мы виделись незадолго до той злополучной поездки в Киев. Я приехал к нему в Москву, мы толковали о следующей совместной работе, и вдруг он: «Знаешь, Женька, мне Володька Высоцкий снился, он меня к себе зовёт». Больше всего меня тогда поразил его радостный тон – будто он ждал смерти».
О таком же разговоре с Далем вспоминал режиссёр Леонид Марягин: «Просмотр «Незваного друга» в начале 1981 года прошёл успешно. Даль предложил заехать в ресторан ВТО и отпраздновать. Мы с Анатолием Ромашиным согласились. Он заказал безумно много выпивки, еды. «Зачем?!» Я знал, что Олег «зашитый», – на моей картине он не пил. «Сегодня – пью! – как-то многозначительно ответил Даль и пояснил: – Зашивка кончилась!»… Даль выпил фужер пива и больше ни к чему не притронулся. Мы говорили с Ромашиным о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил Ромашина: «Толя, ты живёшь там же?» Ромашин жил тогда у Ваганьковского кладбища. «Да», – ответил Ромашин. «Я скоро там буду», – сказал Даль».
Вот что это? Роковое стечение обстоятельств, гениальное предвидение или реальное ощущение оголённых нервов Даля? Ведь откуда-то шли эти сигналы. Может, от больного сердца? Одно ясно – «эспераль», скорее всего, тут ни при чём. Он знал от знакомых медиков, что метод лечения основан на страхе: выпьешь – станет очень плохо. Препарат блокирует фермент печени, который расщепляет алкоголь. Это мучительно, но не смертельно.
Елизавета Даль писала: «Олег не собирался умирать, но, как человек с очень тонким восприятием, последние полгода подсознательно чувствовал, что скоро умрёт. Иной раз говорил мне такие вещи… Я как-то вошла – он сидел на полу и смотрел какой-то мультик по телевизору. Маленький и с таким грустным-грустным затылком. Я подошла сзади: «Что с тобой, Олежечка?» Он даже не повернулся: «Мне так жалко вас всех троих». Я поняла, что он имеет в виду наших мам и меня. Это было буквально за две недели до его смерти».
…В феврале 39-летний Даль репетировал роль Николая Ежова в спектакле Малого театра «Фома Гордеев». Предложение Киностудии имени Довженко его заинтересовало. «Яблоко на ладони» снимал Николай Рашеев, режиссёр «Бумбараша». Он отпустил бороду – так было нужно для проб. Прибыв 1 марта в Киев, заселился в гостиницу. Потом поехал в гости к своим старым знакомым – братьям Владимиру и Дмитрию Миргородским. Прилично отметили встречу. Даль остался у них ночевать. Утром за прощальной рюмкой опять заговорил о смерти.
Дмитрий Миргородский рассказывал: «Олег сказал мне: «Митька, я к тебе умирать приехал». Я говорю: «Ну вот, моя радость! Мы ещё будем жить, жить и жить!» «Нет, я умру». Со словами «Надо ещё поспать и к пробам быть в форме» Даль на такси уехал в гостиницу. Последним, кто видел его живым, был актёр Леонид Марков, тоже приехавший на эти пробы. Он вспоминал: «Олег встретил меня в вестибюле и, улыбаясь, произнёс: «Ну, вот… Пошёл к себе в номер умирать!» Я видел, что он прилично «вмазаный», и его слова воспринял как шутку. На том и расстались…»
Даль поднялся в номер. Влил в себя бутылку водки (вполне возможно, что выпил и снотворное). Что было дальше, никто толком не знает. Есть только «якобы показания» сотрудников гостиницы, зашедших 3 марта в его номер, противоречащие друг другу. Типа «На лице его было блаженство». Есть слухи, домыслы… Вскрытия не было. Официальный диагноз «внутреннее кровоизлияние – от скачка давления не выдержали сосуды» – на самом деле только версия. Точно так же, как и уверенность Лизы Даль: «Несчастный случай – захлебнулся рвотой во сне». Одно ясно наверняка: произошла трагедия. Лишнего человека.
…Актёр Игорь Дмитриев рассказывал: «На съёмках «Флоризеля» едем с Олегом в автобусе по Каунасу, навстречу похоронная процессия. Траурный катафалк – с возницей в цилиндре, раскачивающимися красивыми фонарями, с чёрными попонами. «Смотрите, Игорь Борисович, как здесь красиво хоронят. А меня повезут по Москве в автобусе, в закрытом гробу. Как неинтересно…»
Олега Даля похоронили 7 марта на центральной аллее Ваганьковского кладбища. Хоронили на собранные коллегами деньги – костюм и гроб покупали в складчину. По воспоминаниям Ирины Алфёровой, «это был самый дешёвый гроб, красный, с какими-то оборочками, и из них нитки торчали…».
P.S. Однажды на встрече со зрителями в одном из провинциальных Домов культуры ведущий по ошибке объявил: «Выступает народный артист Олег Даль!» Даль вышел на сцену, улыбнулся и сказал: «Я вообще-то не народный артист. У меня нет званий. Я скорее артист инородный». Зал зааплодировал.
