Признаюсь честно: у меня нет мнения по поводу обвинения Алексея Улюкаева в получении взятки от Игоря Сечина. Мне кажется, от нас что-то скрывают. Во всяком случае, никакого требования дать 2 млн долларов, чтобы ускорить процесс выдачи положительного заключения на приобретение «Роснефтью» государственного пакета акций «Башнефти» в предъявленных обществу стенограммах прослушки
не содержится.
Не так давно двух государственных мужей связывали крепкие деловые отношения. Фото Михаила Метцеля (ТАСС).
Я внимательно прочитал всю стенограмму, все ждал, когда мне откроется настоящее, жуликоватое лицо министра экономического развития РФ. Но так и не дождался. Люди обсуждают серьезные, государственной важности дела, причем, чувствуется, что они на короткой ноге с самыми влиятельными персонами планеты.
В общем, узнал много нового, на что совсем не рассчитывал. Главное — как общаются и что обсуждают российские управленцы самого высшего звена. Кем себя ощущают, насколько хорошо ориентированы в глобальном мире. Какие аргументы приводят.
Вот какой диалог произвел на меня впечатление (вкратце, пропуская мало значимые реплики и вводные слова).
Сечин: Мы по ресурсной базе и геологоразведке — первое место в мире. По текущей добыче среди компаний — первое место. Себестоимость тоже самая высококонкурентная.
Улюкаев: Если смотреть капитализацию компании и эти позиции, то видно, что актив стоит там кратно, в 2–2,5 раза дешевле, чем сопоставимые по характеристикам иные активы.
Сечин: За исключением одного нюанса: налоговая база. У нас налоговая база самая тяжелая по сравнению с любыми другими компаниями. И самая тяжелая в мире. Я разговаривал с ENI. 2 млрд евро сдает ENI в бюджет Италии. Мы 50 млрд. Плюс к тому, что ты нас просишь сегодня добавить 17. Часть мы уже дали. А 50 млрд ежегодно мы и так формируем. Поэтому, конечно, надо об этом думать. У Exxon общая фискальная нагрузка 43, и акции стоят дорого, понимаешь?
Улюкаев: Нет, ну конечно.
Сечин: Но она стабильно 43, а у меня 80. Бипишники [BP plc, до 2001 года — British Petroleum] были за рамками первых десяти. Как только купили наши акции, стали четвертыми. Потому что мы разрешили им на баланс пропорционально владению поставить ресурсную базу.
Улюкаев: То есть 25 процентов?
Сечин: Да, и они сразу выскочили в другой уровень.
Улюкаев: Подожди, а если они ставят на свой баланс твою ресурсную базу, у тебя-то на балансе не остается?
Сечин: Остается, остается, но для нас это вообще ничего не стоит. Это просто разрешение использовать им. И они же отчитываются геологоразведкой нашей. Мы там замещение делали на 150%, они просто 20% от этого замещения себе считают. И то же самое по добыче. Они никогда бы не вышли за этот уровень добычи, если бы не показывали затраты на наши проекты тоже.
Улюкаев: Если без, то было бы 20 с хвостиком небольшим, значит, они были бы ниже десятки.
Сечин: Да, да, да, точно абсолютно.
Получается, что «Роснефть» поддерживает на плаву ведущую и старейшую британскую нефтяную компанию, по-партнерски (причем, не очень честно) помогает ей богатеть. Неожиданно.
Обсуждая глобальные проекты, Сечин и Улюкаев говорят удивительные вещи: мелькают фамилии первых лиц ведущих государств — Трамп, Абэ, «Роснефть», оказывается, довольно уверенно себя чувствует в глобальном углеводородном производстве, занимает лидирующие позиции.
Обращаю ваше внимание: стенограмма — это не речь Путина с трибуны, а прослушка. То, что для чужих ушей не предназначалось. Мне даже иногда казалось, что были озвучены государственные тайны. Может, и не стоило тащить в суд эту запись и давать ее зачитывать обвинению.
И я совсем не почувствовал тоски по отмене санкций. По-моему, финансово «Роснефть» чувствует себя неплохо. И готова платить столько налогов, сколько прикажут. А что еще нам с вами нужно от госкомпаний?