28 января в своём доме в Бостоне помер тихий и незаметный старичок Джин Шарп. Которого обычно называли идейным отцом «цветных революций», архитектором «управляемого хаоса».
Шарп стоит (не он один, естественно) за разработкой методов госпереворотов нового поколения, широко использующих оппозиционную улицу и имитирующих народный протест. Схема стандартная, весьма примитивная, многократно опробованная глобальными поджигателями. Вдруг откуда ни возьмись на сцене появляется молодёжная группировка вроде белградского «Отпора», киевской «Поры» или тбилисской «Кмары», продвинутые и якобы независимые студенты. Организация заявляет себя в качестве мотора антиправительственной/антикоррупционной движухи. Далее по схеме идут громкие акции под камеры СМИ, практически одинаковые для всех регионов лозунги, речёвки, символика, столкновения с правоохранителями и задержания активистов (спровоцированные самими активистами), и шарповская методика ненасильственного свержения перетекает в первую кровь — катализатор более объёмных и эффективных действий.
«Можно без преувеличения сказать: ВСЕ «цветные революции», от свержения коммунистических режимов Восточной Европы до Евромайдана, были сделаны по лекалам Шарпа… Джин Шарп был тем «генетиком», который вывел особую породу «майданщиков», тщательно прописав в их «ДНК» абсолютную нетерпимость к чужому мнению, агрессивное хамство, истеричную монологичность с «закрикиванием» оппонента, непоколебимую бессовестность из-за уверенности в собственной святости, наконец — полное пренебрежение к логике, факта и разуму«, — отмечает публицист Григорий Игнатов.
Джин Шарп родился 21 января 1928 года в местечке Норт-Балтимор (штат Огайо) в семье странствующего протестантского проповедника. Получил степень бакалавра гуманитарных наук по общественным наукам и магистра гуманитарных наук по социологии. В молодости был активным леваком-троцкистом, отсидел 9 месяцев в тюрьме, даже временно эмигрировал из Штатов, несколько лет прожил в Норвегии и Великобритании. К 1970-80-м выходцы из троцкистских групп начали играть одну из ведущих ролей в американском и западноевропейском истеблишменте; востребованным оказался и Шарп. Ещё с шестидесятых годов он, судя по всему, работал на ЦРУ, что маскировалось безобидной исследовательской деятельностью в Уизерхэдском центре международных отношений Гарвардского университета и в Массачусетском университете в Дартмуте. В 1983 году он основал Институт имени Альберта Эйнштейна, — НКО, финансируемый (и финансируемый щедро) Национальным фондом демократии, Международным республиканским институтом, Фондом Форда и другими подобными структурами. Первым масштабным заказом для НКО стала подготовка «бархатных революций» в Восточной Европе.
Французский журналист Тьерри Мейсан назвал Институт имени Альберта Эйнштейна «частью огромного механизма скрытого вмешательства США в дела государств«, «одним из инструментов стратегии экспансионизма«. К концу 1980-х и началу 1990-х детище Шарпа развернулось на полную катушку: кроме Восточной Европы его «ненасильственные» щупальца были замечены в Мьянме, Таиланде, на Ближнем Востоке (где, в частности, сотрудники Института вели работу по расколу Организации освобождения Палестины), в Африке, на Тайване, в Латинской Америке, странах постсоветского пространства (Литва, Латвия, далее везде) и т. д. Экономист и политолог Уильям Энгдаль упоминает причастность Джина Шарпа и Джорджа Сороса к организации студенческих выступлений на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Наблюдать за ходом провокации Шарп прибыл лично — он приземлился в Пекине за две недели до начала событий. Институт Эйнштейна совместно с Институтом Сороса курировал свержение Слободана Милошевича в Сербии и грузинскую «революцию роз», готовил иранских, венесуэльских, украинских, белорусских, центральноазиатских и многих других оппозиционеров.
В ряд языков прочно вошло словосочетание «методички Шарпа», под которыми понимаются его труды — например, «198 Methods of Nonviolent Action», «The Politics of Nonviolent Action», «From Dictatorship to Democracy». Книги Шарпа переведены на несколько десятков языков. Большую роль они сыграли при подготовке «арабской весны». «Я считаю себя прежде всего мыслителем и исследователем происхождения и потенциала ненасильственных протестов«, — скромно заявил он три года назад в интервью российскому порталу Gazeta.Ru. И выразил уверенность, что его методички «будут актуальными всегда«.
Добавим, что «отец цветных революций» не оставил биологического потомства и откинул копыта в кромешном одиночестве.
