Как работали военные миссии связи в оккупационных зонах Германии
Старший лейтенант Юрий Тетяков, переводчик советской военной миссии связи при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе, уезжал в отпуск. Он выбрал время, отпросился у начальника и заглянул в американский военторг, который располагался в центре Франкфурта-на-Майне. Офицерам миссии, так же как и штатовским военным, на каждый месяц выдавали пайковые карточки (Ration Cards), по которым со значительной скидкой можно было приобрести различные товары: растворимый кофе, сигареты, виски.
Наполнив свою корзину, Юрий Тетяков подошёл к кассе и встал в очередь. Перед ним стоял высокий, широкоплечий, здоровенный американский сержант. На погонах у него были зелёные лычки участника боевых действий во Вьетнаме. Судя по всему, сержант не мелочился. В пакетах у него была вся месячная норма лимитированных товаров. Рассчитавшись с кассиром, он взял в охапку пакеты и с любопытством посмотрел на форму старшего лейтенанта Тетякова. «Вы бельгиец?» – спросил он. «Нет, я советский офицер». Сержант от неожиданности выронил пакеты, и его месячная норма виски разбилась вдребезги. После такой невосполнимой потери он обескураженно произнёс: «Sorry», – и, не оглядываясь, вышел из магазина.
Случай, что и говорить, анекдотичный, но это не выдумка. И лишь доказывает, что деятельность военных миссий связи не афишировалась – как в Группе советских войск в Германии, так и в войсках США, Великобритании и Франции. Декларировалось, что их основная задача – поддержание связи между штабами главнокомандующих. На самом деле они являлись очень эффективными разведывательными подразделениями этих стран. Но дело не только в этом. Военные миссии связи, даже в разведывательном сообществе, находились на особом счету. Они по праву считались подразделениями уникальными, единственными в своём роде. Век их был недолог, немногим более 40 лет, но история миссий неповторима и необычайно ярка, долгое время она скрывалась от посторонних глаз и до сих пор практически неизвестна общественности.
Военные миссии связи были продуктом победы Советского Союза и его союзников во Второй мировой войне. Германию, как известно, разделили на четыре зоны оккупации. В этих зонах стояли войска победителей. Советские военные миссии связи были созданы при главнокомандующих войсками союзников. А при главкоме Группы советских войск в Германии сформировали, соответственно, английские, американские и французские миссии. Соглашения, закрепляющее официальный статус миссий, были подписаны в сентябре 1946 года и в апреле 1947-го.
Сотрудники миссий принимали действенное участие в разоружении Германии. Шла активная работа с бывшими военнослужащими вермахта, осуществлялись задержание и аресты нацистских преступников. В зоне оккупации союзников «миссионеры» также занимались защитой интересов соотечественников. Они оказывали помощь гражданам своих стран. Ведь в лагерях для перемещённых лиц, на частных квартирах в ту пору находились тысячи советских граждан.
Но вся эта деятельность вскоре была отодвинута на второй план. Очень быстро пришло понимание, что именно военным миссиям связи, как никому другому в разведке, выпала уникальная возможность. И другой такой возможности, по сути, не было ни у кого. Располагаясь вполне законно на территории вероятного противника, они имели возможность добывать на месте ценную информацию о состоянии войск, их вооружении, образцах новейшей техники. Это и стало вскоре их основной функцией. Военные миссии связи выполняли и ещё одну важнейшую задачу – осуществляли взаимный контроль за военной ситуацией в соответствующей зоне оккупации, при котором ни одна из сторон не могла скрытно сосредоточить силы для внезапного нападения.
Однако не успели ещё высохнуть чернила на текстах соглашений, как за период с 1948 по 1949 год члены американской военной миссии были 38 раз задержаны за шпионаж на советских военных объектах. В 1958 году главнокомандующий американскими войсками в Европе генерал Лорис Норстад направил письмо государственному секретарю США Джону Фостеру Даллесу. В своём послании он отмечал огромную ценность деятельности военных миссий связи. Главком подчёркивал, что около 90% всех точных сведений о Группе советских войск в Германии были добыты именно этими подразделениями. «Опыт доказывает, – утверждал генерал Лорис Норстад, – что разведданные, собранные нашей военной миссией, являются самым надёжным и точным источником, которым располагает наше командование…»
Секрет их надёжности заключался в одном-единственном: офицеры миссий практически каждый день выезжали в поездки, чтобы собственными глазами увидеть боевую технику и оружие, учения и манёвры, районы развёртывания ракетных комплексов «союзников». Да, им активно противостояли: преследовали, перекрывали пути движения, блокировали, сталкивали с дороги автомобили, случалось, подвергали арестам и сажали в тюрьму и даже открывали огонь на поражение. Хочется подчеркнуть: это было как с той, так и с другой стороны.
Военная полиция армии США оформляет нарушение въезда в запретную зону офицеров советской военной миссии. 1974
ФОТОМИССИЯ В ЗАПРЕТНОЙ ЗОНЕ
Военные миссии связи обладали весьма широкими правами и высоким дипломатическим статусом. Им предоставлялись здания и помещения, которые пользовались полной неприкосновенностью. Такую же неприкосновенность имели и автомашины военных миссий. Впоследствии это стало общей головной болью. Ведь единственной возможностью помешать разведывательной деятельности сотрудников миссий в запретных зонах было блокирование их автомобилей. А вот задержать самих «миссионеров» вне машин могли запросто. Так что, находясь на разведзадании в запретной зоне, важно было вовремя заскочить в автомобиль. Как это, например, сделал переводчик советской военной миссии связи при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе старший лейтенант Александр Ерохин.
Осенью 1974 года экипажу, в состав которого входил и Александр Ерохин, предстояло совершить разведывательный рейд к легендарной в Германии горе. Она называлась Вассер-купе и была известна тем, что здесь в конце XIX века начинал свои исторические полёты пионер германской авиации Отто Лилиенталь. Теперь её занимали американцы. Добрый десяток белых куполов станций ПВО и радиоразведки облепили вершину легендарной горы.
«Стояла поздняя осень, было уже холодно, – вспоминает Александр Иванович. – Мы подобрались к горе на машине насколько это было можно, дальше только пешком. Вооружившись фотоаппаратами, полез вверх. Вокруг горы, лес. Подобрался поближе к вершине. Выждал время. Сделал несколько снимков – и вижу из леса: наперерез мне бегут американцы. Я тоже бросился к машине. Откровенно говоря, ускользнул чудом. Водитель распахнул дверь, и я буквально влетел в салон автомобиля. Поранил себе ноги, но поначалу боли не чувствовал, хотя кровь стекала в ботинки. Взревел двигатель, и мы помчались. Наш «Опель-рекорд» вывез нас в безопасное место. С тех пор «Опель» – моя любимая машина. Езжу только на машинах этой марки».
Все члены миссий имели постоянные пропуска на двух языках, свободно передвигались по территории зоны оккупации. Исключение составляли места расположения войсковых частей. «Миссионеры» обязаны были носить военную форму, передвигаться на служебных автомобилях со специальными, единственными в своём роде номерами, что для разведчиков было большим минусом. Миссия при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе разместилась на окраине Франкфурта-на-Майне. В курортном городе Бад-Зальцуфлен, что в 100 километрах от Ганновера, расположилась советская миссия при главнокомандующем Британской рейнской армией. Позже миссия поменяет свою дислокацию и переедет в близлежащий город Бюнде. А вот в знаменитом Баден-Бадене была расквартирована советская миссия связи при главнокомандующем французскими войсками в Германии.
Миссии имели разную и в то же время строго ограниченную численность личного состава, оговорённую соглашениями. Впрочем, и американцы, и англичане успешно обходили запреты. Нет, они не нарушали численности аккредитованных сотрудников миссий. Но были ещё и неаккредитованные. Они работали в филиале штаб-квартиры в Западном Берлине.
«Численный состав нашей миссии не мог превышать 14 человек, – рассказывает полковник в отставке Юрий Тетяков, который являлся офицером советской военной миссии связи при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе в 1971 – 1975 годах. – Конкретная численность членов миссии на практике включала восемь офицеров-оперативников, офицера или прапорщика спецсвязи, радиста и четверо водителей».
В составе советской военной миссии связи при главнокомандующем Британской рейнской армией насчитывалось 12 офицеров, два прапорщика, пять солдат-водителей и радиотелеграфистов.
«Территория Британской оккупационной зоны в Германии по площади была самой большой. Там развёрнута основная группировка войск – более 200 тысяч человек. В самом центре этой мощной натовской группировки размещалась наша маленькая советская миссия связи. Выезжая в любом направлении с территории миссии, мы обязательно сталкивались с войсками – так густо была нашпигована ими территория ФРГ», – вспоминал бывший начальник советской миссии связи при главнокомандующем Британской рейнской армией в 1979 – 1983 годах Павел Голицын.
Начальник миссии, его заместитель (в званиях полковник – генерал-майор), офицеры среднего звена (в званиях майор-подполковник), как правило, являлись выпускниками Военно-дипломатической академии. Часто за плечами у них было и по два академических образования. Ведь в разведку старались привлекать офицеров, уже проявивших себя на практической работе, умеющих руководить людьми. Так в свою вторую зарубежную командировку Герой Советского Союза полковник Иван Лезжов, начальник советской военной миссии при главнокомандующем сухопутными войсками США в Европе в 1964 – 1970 годах приехал, когда в его «офицерском ранце» было три диплома: об окончании Военно-воздушной, Военно-дипломатической академий и Академии Генерального штаба.
Молодые лейтенанты, занимавшие должности переводчиков, обучались либо в Военном институте иностранных языков, либо на разведывательном факультете Киевского высшего общевойскового командного дважды Краснознамённого училища имени М.В. Фрунзе. Образование в вузах давали тогда основательное, c хорошим владением иностранными языками. Как правило, в составе миссии были офицеры со знанием английского, французского и немецкого языков.
Офицеры советской военной миссии подполковники А. Шкурко (слева) и Г. Михляев в городе Бад-Зальцуфлен, английская зона оккупации Германии. 1951
КРУЖОК ХОРОВОГО ПЕНИЯ ОТРЯДА R
Не менее тщательно к подготовке офицеров для военных миссий подходили и в США. Будущие «миссионеры» в течение года изучали русский язык в школе иностранных языков в городе Монтерей, что в штате Калифорния. Некоторые из них потом обучались в Колумбийском университете. После этого они попадали в так называемый отряд R, который был ещё одним специальным учебным заведением, расквартированным на территории Германии в городке Гармиш-Партенкирхен. С 1978-го он стал именоваться Русским институтом армии США.
Созданный в далёком 1947 году, Русский институт вырос в крупное учебное заведение, выпускники которого были военными разведчиками, специалистами-советологами. Судите сами. Удалось разыскать учебный план института за 1979 год. Так вот летний семестр первого года обучения включал в себя 280 (!) учебных часов так называемой русской языковой программы. В осеннем семестре проводились семинары по советской литературе. И не просто семинары, а, как подчёркнуто в плане, с акцентом на отображение советского общества и его проблем в советской литературе. Далее, поскольку они люди военные, им читали лекции уже непосредственно по советской военной литературе. Разумеется, большое внимание уделялось изучению самих Вооружённых сил СССР, структуре и вооружению сухопутных войск, включая сравнительное исследование советской и американской тактики и оружия. Ещё одно направление – политическая история России (с начала XIX века и до Октябрьской революции).
Весенний семестр. Вновь семинары по советской литературе. А также изучается политическая история СССР, советское право, коммунистическая идеология и доктрина, международное коммунистическое движение.
Второй год обучения в Русском институте был не менее напряжённым.
Интересно, что кроме обязательных дисциплин в отряде R было большое количество факультативов. Да ещё каких факультативов! Советский театр, советское искусство, советская городская жизнь, классическая русская литература и даже советское сельское хозяйство. В институте также функционировали весьма оригинальные для американцев кружки: русского хорового пения, русской кухни и, что особенно забавно, ансамбль балалаечников.
Выпускники отряда R получали направление для дальнейшего прохождения службы либо в миссию связи в Потсдам, либо в аппарат военного атташе в Москву. «Подготовка у членов иностранных военных миссий – не только у офицеров, но и у сержантов – была весьма хорошей. Подавляющее большинство из них свободно разговаривали по-русски, знали наши пословицы и поговорки, популярные русские и советские песни, особенности жизни и быта советских людей», – вспоминал в нашем разговоре полковник Юрий Тетяков.
Номерной знак автомобиля советской военной миссии при главнокомандующем Британской Рейнской армией
ЯДЕРНЫЕ КОЛОДЦЫ
Теперь, пожалуй, мы подошли к главному – к работе, о сути которой так не любили говорить «миссионеры». А на самом деле работа как работа. И имя ей – разведка.
«Несмотря на возможности, открывавшиеся при использовании радиоэлектронной и оптической разведки, – отмечают немецкие историки Армин Вагнер и Матиас Уль, – военные миссии связи поставляли такие сведения, которые не смога бы добыть ни одна техническая разведка. При этом качество и количество их разведывательных операций действительно постоянно увеличивались. В конце 1970-х годов только USMLM (американская миссия – Ред.) проявляла около 8000 плёнок в год и делала около полумиллиона оттисков. В 1988 году 7-й главный отдел Министерства государственной безопасности ГДР, занимавшийся слежкой за миссиями, сообщал, что каждый день по территории ГДР разъезжало от шести до десяти машин с 20 – 25 сотрудниками. Отдельные поездки продолжались до 120 часов».
Советские миссии связи также выезжали практически ежедневно. Иной возможности добыть достоверные разведданные о противнике у них просто не было. И поэтому, несмотря на запреты (это отдельная тема для разговора), офицерами миссий велась разведка действий войск прежде всего в районах учений.
Следует отметить, что манёвров в Германии проводилось много. Но, пожалуй, основными являлись ежегодные учения войск НАТО «Рефорджер» (Reforger).
«О сроках проведения учений «Рефорджер», – вспоминает полковник Юрий Тетяков, – мы узнавали из данных радиоперехвата и сообщений газет. Кроме того, на период проведения учений наша миссия получала от американцев карту временных запретных районов. Для нас это была жаркая пора. Работали по учениям очень активно. Действовать начинали заранее, выезжали в районы баз хранения американской боевой техники и вооружения. С прибытием на авиабазы личного состава из США основное внимание уделялось разведке маршрутов выдвижения колонн и обстановки в районах сосредоточения войск. Ежедневно в поездках по зоне находилось как минимум два-три наших экипажа».
В числе первоочередных задач офицеров миссий было и выявление полевых «топопривязочных» позиций американских баллистических ракет мобильного базирования «Першинг» и «Ланс».
В июле 1975 года в советскую военную миссию связи во Франкфурте-на-Майне американцы прислали письменное уведомление о предстоящем введении в действие временного запретного района. Это означало, что в войсках США идёт подготовка к важным учениям или тактическим занятиям. В короткий срок была сформирована группа для выезда. Её возглавил опытный разведчик-фронтовик, заместитель начальника миссии полковник Владимир Горячев. Совершив многокилометровый марш, офицеры прибыли в намеченный район и обнаружили там батарею 56-й ракетной бригады США УРС «Першинг-1А» на полевых позициях.
Фотокамеры всегда были с ними и наготове. «Миссионеры» отработали быстро и профессионально: съёмка была проведена в считаные минуты. Автомобиль рванул с места и помчался по полевой дороге. Но их уже заметили, и на перехват машины миссии устремился джип американской военной полиции. На узкой просёлочной дороге встретились две машины. В последний момент джип пытался уйти от лобового столкновения, но не успел: удар пришёлся в переднее левое крыло автомобиля советской миссии. Фара разлетелась вдребезги, крыло всмятку, колесо заклинило.
Американцы по рации доложили своему командованию о задержании экипажа советской военной миссии. Конечно же, полковник Владимир Горячев высказал протест по поводу «необоснованного» задержания членов миссии. Так же «миссионеры» сообщили американской стороне, что у них отсутствуют вода и пища.
Вскоре к месту задержания прибыл автомобиль технической помощи. Ремонтники не забыли привезти с собой и несколько сухих пайков. «Техничка» отремонтировала смятое крыло. Запустили двигатель. Он работал без сбоев, радиатор не был повреждён, переднее колесо слушалось руля. Несмотря на столкновение и повреждение автомобиля, результат этой поездки был весьма положительным: удалось выявить полевые позиции УРС «Першинг-1А», а также выполнить разведзадачу по добыванию новых американских сухих пайков категории С.
Наряду с определением районов размещения американских баллистических ракет была у наших «миссионеров» и ещё одна головоломка. Натовские генералы, опасаясь мощи советских танковых армий, разработали план строительства так называемых атомных минных поясов в приграничных районах. И вскоре начали строительство специальных бетонированных колодцев, предназначенных для установки в них ядерных взрывных устройств. Разумеется, наличие разветвлённой сети подобных атомных «адских машин» крайне беспокоило командование Группы советских войск в Германии. Именно поэтому в перечне боевых разведывательных мероприятий выявление закладок ядерных фугасов считалось важнейшей задачей.
Кроме названных задач офицеры советских военных миссий занимались разведкой военных объектов, в том числе и в интересах планируемых операций сил специального назначения в угрожаемый период, проверяли данные космической и агентурной разведок, проводили инженерное изучение местности, готовили и осуществляли тайниковые операции.
Встреча с американцами при переезде из французской зоны оккупации. В центре – главнокомандующий Группой советских войск в Германии П. Кошевой. Рядом с ним – полковник И. Лезжов. Июль. 1967
ДОНЕСЕНИЯ ФРАУ ЛЮББЕН
Слежка за нашими офицерами начиналась непосредственно у самой миссии. Так, например, англичане содержали несколько наблюдателей, которые несли посменную службу на КПП у ворот советской миссии связи. Они вели журнал наблюдений, куда заносили все данные о выезжающих с территории.
Английской контрразведкой тщательно подбирался и обслуживающий персонал из числа немецких граждан: садовник-дворник, экономка, повара, официантки. Много лет этот коллектив обслуги возглавляла фрау Люббен, по совместительству агент контрразведки. Кроме своих непосредственных хозяйственных забот любознательная и оборотистая фрау трижды в день составляла подробные письменные донесения об отсутствующих офицерах и членах их семей на завтраках, обедах, ужинах. Для удобства работы контрразведчики даже разработали для своего агента специальные формализованные бланки. Подобный подход к подбору обслуживающего персонала практиковали и американцы.
Однако агентура в среде обслуживающего персонала миссий, объявление закрытых зон, слежка, блокирование автомобилей – это, как говорят в народе, лишь цветочки. Противодействие работе «миссионеров» нередко выливалось в более жёсткие, а порой и жестокие, агрессивные методы. Случалось это даже вне запретных зон. Так, в 1974 году экипаж советской военной миссии под руководством майора Николая Пивоварчука совершал поездку на юге Баварии. Спускались вниз по серпантину горной дороги. Позади ехал какой-то американский военный на служебном кадиллаке. Ничто не предвещало беды. И вдруг – удар в заднюю часть «Опель-рекорда» миссии. Машина пролетела между столбиками ограждения, совершила два оборота, проскользила по склону, покрытому толстым слоем мха, и вновь встала на колеса. К счастью, водитель и офицеры миссии были пристёгнуты ремнями безопасности, а мох, судя по всему, послужил хорошим амортизатором при падении машины на грунт.
В результате ни пассажиры, ни автомобиль чудом не пострадали.
Думается, американец не питал особой любви к советским «миссионерам» и решил показать, кто хозяин на дороге. Но штатовец явно не ожидал такой развязки. Чем можно объяснить подобную агрессивность? Правда, виновник аварии спустился к «Опелю», узнал, не пострадали ли офицеры, извинился. Потом автомобильной лебёдкой вытащил машину «миссионеров» на дорогу.
Что же касается задержания «миссионеров», то здесь интересен пример подполковника Григория Михляева, которому за время работы помощником начальника советской военной миссии при главнокомандующем Британской рейнской армией в английской зоне оккупации пришлось дважды побывать в западногерманских тюрьмах немецкого Рура. Случилось это в 1951 – 1952 годах.
Активная деятельность Григория Фроловича очень не нравилась британской контрразведке. На связи у него были несколько агентов. Михляев успешно вёл вербовочную работу. В частности, ему удалось привлечь к сотрудничеству бывшего генерал-лейтенанта вермахта, который в период войны командовал танковым корпусом, а теперь трудился на высокой должности в известной фирме Круппа.
Советский разведчик-«миссионер» действовал профессионально, и потому английским спецслужбам не удавалось отследить его и найти компрометирующие факты. И тогда британские контрразведчики пошли на провокацию.
В городе Золингене Григорий Михляев познакомился с немцем по имени Дитрих. Оказалось, что тот работал на одном из крупных заводов Рура, который выпускал в том числе и военную продукцию. А вот это уже было интересно. Михляев предложил немцу встретиться. Тот согласился. Через неделю подполковник подъехал к дому нового знакомого. Водителя оставил в машине. Дитрих уже поджидал его. Поздоровались. Подполковник передал подарки – продукты питания. В ту послевоенную пору с продуктами в Германии было туго. И тут их неожиданно окружили полицейские. Надели наручники, грубо втолкнули в полицейскую машину. В полицейском участке обыскали, раздели до нижнего белья. Собрались составлять протокол допроса, однако Михляев потребовал встречи с представителем главкома Британской рейнской армией. После этого их с водителем отправили в местную тюрьму, поместили в одиночные камеры.
«Утром в камеру пришёл британский майор, – рассказывал в беседе со мной Григорий Фролович, – представился, раскрыл блокнот и приготовился провести допрос. Но я сказал, что буду отвечать на вопросы только в присутствии начальника советской военной миссии. Майор возражать не стал и пригласил проехать в соседний город – Бохум. В пути следования спрашиваю своего шофёра рядового Ершова: «Тебя допрашивали?» «Пытались, но я ответил им русским сочным матом».
«Вот что, дорогой мой помощник, попали мы с тобой в грязную историю, – сказал я водителю. – Что будет с нами, не знаю. Нас могут арестовать и переправить в Лондон, объявят, что мы попросили политического убежища. Но я не хочу, чтобы нас заподозрили в измене Родине. Поэтому слушай боевой приказ: если я дам команду, направишь машину туда, где от нас останется только мокрое место». Знаете, что ответил мне солдат-водитель? «Будет сделано, товарищ подполковник». И я не на мгновение не усомнился в том, что он выполнит приказ».
К счастью, такой страшный приказ подполковнику Михляеву отдавать не пришлось. Их доставили к зданию военной контрразведки, предложили выйти из машины, вежливо пригласили на обед, выпить кофе, врали, что начальник советской военной миссии ждёт в особняке, а когда Григорий Михляев не поверил «сказкам» английских «контриков», позвали к телефону. Мол, звонит ваш начальник. Но подполковник не поддался на уговоры. Противостояние длилось шесть долгих часов. Водитель Ершов время от времени снимал фуражку и спрашивал: «Посмотрите, товарищ подполковник, я уже седой или пока нет?»
Не добившись успеха, британцы были вынуждены отправить «миссионеров» в Бад-Зальцуфлен. Григорий Михляев обо всём подробно доложил начальнику – полковнику И. Степанову. Тот одобрил его действия и сказал, что теперь самое главное – об этом инциденте толково доложить в Центр.
В тот же вечер подполковник направил в Москву большую телеграмму. Через два дня, которые показались ему вечностью, пришёл ответ. За мужество и правильные действия при силовом задержании начальник Генерального штаба объявил подполковнику Михляеву благодарность. Более того, советское правительство заявило британцам протест. Английское правительство принесло свои извинения.
Михляева поздравили коллеги, а опытный начальник миссии предостерёг: «Григорий, будь осторожнее, такого тебе англичане не простят».
И действительно, не простили. Во второй раз произвели арест тем же испытанным способом: взяли прямо на улице и отвезли в местную тюрьму. Рядом с тюрьмой Михляев увидел машину миссии. Значит, его товарища по экипажу майора Дутова и водителя тоже задержали. В этот раз британские контрразведчики вели себя иначе. Казалось, их не интересовал ни сам Михляев, ни его коллега Дутов. Вопросов не задавали, допрашивать не стали, бросили в камеру и словно забыли о них. Наутро, не объяснив причины задержания, без всяких извинений выпустили на все четыре стороны, сказав единственную фразу: «Вы свободны».
«Миссионеры» были в полном недоумении. Они понимали, что сделано это неспроста. Хитрые англичане всё просчитали. Зная гипертрофированно-болезненное отношение руководства ГРУ к такого рода происшествиям, контрразведчики, как выразился сам Григорий Фролович, «оставили нас один на один с нашими дорогими начальниками».
Британцы извлекли уроки из прошлой попытки скомпрометировать Михляева. Теперь, по сути, ему нечего было сказать своим начальникам. Это в прошлый раз подполковник сражался «аки лев», за что и получил благодарность начальника Генштаба. Сейчас же он оказался в странной ситуации: никто на него не давил, не требовал никакой информации, не оказывал психологического воздействия. Ему не задали ни единого вопроса. А наутро, вот так запросто, отпустили. Очень подозрительно. Англичане были уверены: теперь их провокация сработает, и этого излишне активного подполковника отзовут на Родину. Так оно и случилось. Подполковника Григория Михляева и майора Николая Дутова откомандировали в Москву.
Участники переговоров на уровне заместителей начальников штабов ГСВГ и сухопутных войск США в Европе. Потсдам. Июль. 1985
ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ
Таков был накал противостояния военных миссий и контрразведок. Однако аресты – это лишь половина беды. Дело доходило и до стрельбы – как с той, так и с другой стороны.
В 1984 году недалеко от Лейпцига военнослужащий ННА ГДР, чтобы не допустить шпионской съёмки новой техники, направил свой автомобиль навстречу машине французской миссии связи. При столкновении погиб штабс-фельдфебель Филипп Мариотти. Это была единственная смерть «миссионера» при столкновении автомобилей, хотя подобные инциденты происходили нередко. Однако даже «автомобильное противостояние» было не так страшно, как применение огнестрельного оружия.
В 1964 году экипаж миссии в составе майора Шимчука и сотрудника Уэнделла подъехал к советской воинской части в городе Бранд. Их заметил часовой. «Миссионеры» спешно развернули автомобиль и постарались уехать. Часовой дал очередь вдогонку. Всё закончилось благополучно. Попаданий в машину не было.
Нечто подобное происходило и с офицерами советской военной миссии.
«В 1972 году, – вспоминает полковник Юрий Тетяков, – экипаж нашей миссии совершал поездку, которая могла закончиться трагически. Возглавлял нашу группу начальник миссии полковник Борис Андреевич Спивак. Часовой бундесвера выстрелил по нашей машине, пуля пробила заднее стекло и вылетела в окно боковой двери. Стекло двери в это время было опущено. Чудом никто не пострадал.
Полное осознание трагизма этой ситуации произошло по возвращении в расположение миссии во Франкфурте-на-Майне, когда жена полковника Спивака Мария Александровна и моя, Елена, увидели пулевую пробоину в стекле машины».
Вот такой обмен «боевыми любезностями». Однако самый трагический случай произошёл в 1985 году. Он привёл к крупному дипломатическому скандалу и новому витку напряжённости между СССР и США. От пули советского младшего сержанта Александра Рябцева погиб сотрудник американской военной миссии связи майор Артур Д. Николсон. Он проник на охраняемую территорию советской воинской части и вёл съёмку новых советских танков Т-80, недавно поступивших на вооружение полка.
Об этом инциденте рассказал мне Юрий Тетяков. В 1985 году он уже подполковник, старший офицер отдела внешних сношений штаба Группы советских войск в Германии. Юрий Иванович курировал деятельность американской военной миссии.
«24 марта 1985 года вместе с начальником штаба ГСВГ генерал-полковником Г.Ф. Кривошеевым мы вылетели на место происшествия. Там встретились с начальником американской военной миссии связи полковником Р. Ладжой. Ему были выражены сожаления «в связи с печальным инцидентом, явившимся следствием досадного недоразумения». По возвращении в штаб ГСВГ мне поручили подготовить проект докладной записки в Москву с предложениями по урегулированию инцидента. Рабочие встречи сторон проходили между советским начальником отдела внешних сношений и начальником американской военной миссии связи. Два раунда переговоров проводились на уровне заместителей начальников штабов ГСВГ и сухопутных войск США в Европе. Они прошли 1 июля 1985 года в Потсдаме и 10 апреля 1986 года в Гейдельберге. Заключительная встреча состоялась в июне 1986 года в Потсдаме. На этой встрече было подписано дополнение к соглашению Хюбнера – Малинина 1947 года об урегулировании инцидента. К концу 1986 года отношения полностью нормализовались».
А майора Артура Николсона, похороненного на Арлингтонском кладбище, назвали последней жертвой холодной войны.
Впрочем, вне зависимости от подобных трагических происшествий и международной обстановки советские военные миссии связи старались строить свои отношения – как с военным командованием США, Великобритании и Франции в западных зонах оккупации, так и с местными властями и населением – на основах добрососедства и взаимного уважения. Не всегда это получалось. Да и не всё зависело от их воли и желания.
Фото из архива автора
