Павел Раста: СТАРУХА

Мне всегда не особо нравилось словосочетание «образ врага». Трудно сказать, почему. Возможно из-за своей казённости и расхожести — ведь это клише пользуют все, кому не лень. Суют, куда попало. В итоге сделав это словосочетание такой затёртой банальностью, что к нему, попросту, не хочется прикасаться. Вот я его и избегаю. Всегда. Но не сейчас.

Обычно оно используется для обозначения некоего стандартного действия пропаганды (не важно, какой и чьей) — создания некой картины, плаката, схемы, на которой нарисован враг и перечислены, так или иначе, те характеристики, которые делают его врагом. Коротко, образно и максимально упрощённо. Так, чтобы кто угодно мог узнать этого врага «из тысячи». Но есть у этого словосочетания и другое значение — эталонный враг. Существующий в реальности, а не на пропагандистском плакате. Враг-образец. Враг-архетип. Некто, соединяющий в себе все качества врага от природы. На зоологическом уровне. Такие встречаются не часто. Но сегодня именно тот случай, когда «образ врага» проявился вживую.

Когда на днях меня попросили прочитать и как-то прокомментировать интервью маститой минско-московской писательницы Светланы Алексиевич, я, в принципе, заранее понимал, с чем и с кем столкнусь. Я слишком хорошо помню, чем она была славна на излёте советского времени. И пару лет назад, когда «наши бледнолицые братья» решили вручить ей нобелевскую премию, а малоосведомлённая русская публика начала разливаться в восторгах по этому поводу (сравнивая оную даму то с Шолоховым, то с Буниным) — у меня эта картины вызывала веселье. Особенно, когда эти восторги исходили от патриотов. Потому, что ещё тогда, в 80-е годы, г-жа Алексиевич была одной из самых ярких представительниц той самой «интеллигентской» общественности, валившей Красную Империю. Так что, с тем же успехом, можно было повосторгаться Сергеем Адамовичем Ковалёвым или Валерией Ильиничной Новодворской. Впрочем, тогда она была ещё относительно молодая. А сейчас у меня нет никакого пиетета к её возрасту. Равно, как и желания комментировать её интервью, что называется, «по существу». Я просто не вижу в этом смысла. Как минимум, из-за того, что на 90% оно состоит из «либеральной классики» — набора «рукопожатных» и «неполживых» клише, с которыми эта публика уже четверть века носится, как с заклинаниями, внося в них лишь ситуационные правки. И это вполне относится даже к событиям на т.н. «украине». Её высказывания по этому поводу просто прекрасны. Чего стоит один только пассаж о том, что не было, оказывается, никакой украинизации в УССР (равно как и белоруссизации в БССР), а была, наоборот, руссификация. И, стало быть, именно поэтому абсолютное большинство там говорит и думает по-русски — это всё последствия русских злодеяний и русской же «кровавой оккупации». А, значит, нынешний запрет бандеровским режимом русского языка она вполне одобряет и оправдывает. Равно как и все остальные «милые шалости» украинских фашистов. Включая даже убийство Олеся Бузины. Есть ли смысл это комментировать вообще? Не думаю.

Равно, как и спорить с г-жой Алексиевич о чём либо. Просто потому, что она — враг. Тот самый. Эталонный. Его живой «образ». Его стендовый образец. Архетипический представитель того самого «малого народа», ненавидящего «большой народ» и откровенно желающего ему гибели. И её интервью сказало мне именно об этом. Каждое слово в нём пропитано такой лютой русофобской ненавистью, по сравнению с которой слова любого бандеровца — детский лепет. Потому, что тупая и завистливая ненависть быдла со склонов Карпат не идёт ни в какое сравнение с этой глубокой метафизической ненавистью.

Ненавистью на экзистенциальном уровне.

И эта ненависть не к политическому режиму и даже не к культуре. Это ненависть ко всему русскому, как таковому. К каждой аминокислоте нашего ДНК. Для неё всё, что русское — абсолютно враждебно. Это нечто, что надо истребить, выжечь, обратить в пепел. Для неё допустима и праведна любая мерзость, если эта мерзость направлена против чего-то русского. Любая ложь и любое преступление, обращённые против русских, будут ею оправданы и одобрены. Просто потому, что они — против русских. В качестве примера, всё же, приведу небольшой момент из её интервью. Она очень долго метала молнии праведного гнева по поводу убийства Политковской. Но буквально сразу сказала, что очень понимает тех, кто убил Олеся Бузину. И это проявляется во всём. Извращение истории, разрушение культуры, уничтожение нравственных норм, демонтаж экономики — всё это делается такими, как г-жа Алексиевич, отнюдь не ради денег. Хотя они их, определённо, греют. Но основная причина в другом — в этой ненависти. И она действительно эталонный образец этого явления. Нобелевский лауреат в области русофобии.

Знаете, скажу честно. Ни читать, ни комментировать мне это не хотелось. Просто потому, что все перечисленные чувства вполне взаимны. И касаться таких персонажей, как она, мне неприятно на физическом уровне. Словно ты дотрагиваешься до грязного пуховика, который пару лет носил бомж. Но, иногда, говорить о них всё же нужно. А, возможно, и не иногда. Потому, что сейчас мы пришли к тому, что выросло целое поколение людей, воспитанных ими. И этот отечественный аналог майданных «онижедетей» не такой малочисленный, как многим хотелось бы думать.

А рано или поздно с ними всеми придётся что-то делать…

Так, может, лучше рано, чем поздно?