Битва за Париж в …Восточной Пруссии
30 (17 по ст. ст.) августа 1914 года застрелился генерал от кавалерии Александр Самсонов, командующий 2-й армией Северо-Западного фронта, вместе со своей армией попавший в окружение в Восточной Пруссии. Немцы тогда насчитали 92 тысячи пленных. Смерть генерала (и его армии) описана во множестве романов, исторических опусов. Ещё бы, такая грандиозная катастрофа, гибель столь высокого военного чина… Впрочем, генералов немцы пленили немало, даже одного полного генерала – генерала от инфантерии Николая Мартоса, командира XV армейского корпуса. Всего же, по подсчётам историков Фёдора Гущина и Сергея Жебровского, в плену оказалось 18 генералов армии Самсонова, в их числе два командующих корпусами.
Состоявшееся ранее Гумбинненское сражение принесло успех русской 1-й армии генерала от кавалерии Павла фон Ренненкампфа. Его армия вступила в Восточную Пруссию не полностью отмобилизованной, а на 15-й день мобилизации (которую было запланировано провести за 36 дней). Его же встретил противник, мобилизацию уже завершивший и воевавший на своей территории, детально изученной и освоенной, опиравшийся на местное население. К тому же немцы могли использовать прекрасно развитую железнодорожную сеть, оперативно перебрасывая по ней свои части в любое место, а вот бойцы армии Ренненкампфа перемещались в основном на своих двоих, отрываясь от тылов, растягивая свои линии снабжения.
Как писал военный историк Сергей Андоленко (бригадный генерал французской армии), «можно задать себе вопрос, почему, приняв на себя перед Францией обязательство атаковать немцев на 15-й день, не были приняты заблаговременно меры, чтобы закончить мобилизацию до этого срока. Это выходило из компетенции генерала. Мобилизация была делом всероссийским. Ему предписывалось атаковать «с чем Бог послал».
Это и есть ответ на вопрос, отчего такая спешка с вводом в бой русских армий – союзнические обязательства. С первого же дня войны Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич непрестанно понуждал своих генералов к наступлению: как можно скорее и вне зависимости от реальной готовности, ведь любой ценой надо было спасать Францию, Париж! И вот армия Ренненкамфа добыла для России первую победу, потому «Франции была дана возможность выиграть сражение на Марне, ибо германская ставка, под впечатлением поражения под Гумбинненом, ослабила свой западный фронт на три корпуса, два из коих были спешно переброшены против русских, накануне решительной битвы на Марне», – констатировал историк Андоленко.
В эйфории Ставка требовала от Ренненкамфа и Самсонова развить успех, продолжая совершать подвиги ради спасения славной Франции. Высшее командование вдруг уверилось, что операция в Восточной Пруссии уже победоносно завершена и немцы драпают к Висле. Значит, надо скорее ломить вперёд, на Берлин! Куда и планировали двинуть сосредоточенную в Варшаве 9-ю армию, а для её усиления решили забрать у 1-й и 2-й армий некоторые «ненужные» корпуса. Сам же Ренненкампф получил приказ наступать на Кёнигсберг.
Впоследствии именно это и поставят Ренненкампфу в вину: наступал на запад, когда ему лучше было бы двинуть на соединение с армией Самсонова. Но у Ренненкампфа был приказ, где точно было предписано направление удара, а ни один военачальник не вправе самовольно менять предписания высшего командования. Да и о реальном положении дел у его соседа стало известно лишь к 28 (15 по ст. ст.) августа. Тем временем немцы, перебросив в Восточную Пруссию части с Запада, искусно воспользовались широким разрывом между 1-й и 2-й армиями. В этот стык и ударила германская 8-я армия во главе с Паулем фон Гинденбургом, сменившим проигравшего Гумбинненское сражение генерала Максимилиана фон Притвица. Немцы ударили 26 (13 по ст. ст.) августа, а 29 (16 по ст. ст.) августа русские XIII и XV корпуса прекратили своё существование.
Основная вина за разгром 2-й армии лежит на самом генерале Самсонове: в критический момент он совершенно выпустил из рук руководство армией. Как уверял контр-адмирал Александр Бубнов, служивший в Ставке Верховного главнокомандующего, не имея практически почти никаких сведений о противнике «и расходясь во мнениях о ведении операций не только с главнокомандующим фронта, но и с собственным своим начальником штаба, он [Самсонов], когда его присутствие в штабе армии было особенно необходимо, отправился на фронт, предоставив начальнику штаба оперативное руководство армией». И это когда «в любой момент могли внезапно создаться такие критические положения, из коих армия могла бы быть выведена без катастрофы лишь быстро действующим и твёрдым оперативным руководством». Для чего и необходимо «постоянное, ежеминутное присутствие командующего армией в своём штабе». Но генерал Самсонов, оторвавшись от своего штаба, утратил все возможности влиять на ход операций и оказался «беспомощным зрителем разгрома вверенной ему армии, что и привело его к трагическому решению покончить с собой». Корпуса его армии утратили связь и со штабом армии, и с соседями. «Не ведя впереди себя дальней разведки, – пишет Бубнов, – они шли вслепую, как обречённые, прямо в пасть неприятелю». Когда Ренненкамф разобрался в действительном положении дел у соседа, он тут же стал разворачивать корпуса своей 1-й армии на юго-запад – для нанесения удара в помощь Самсонову, и бросил в тыл противника конницу, но было уже поздно…
Общественное мнение, подогретое намеренными утечками через газеты, требовало крови, будучи уверено, что Ренненкампф проявил преступное бездействие, в его поведении усматривали даже измену – «он же немец!» Масла в огонь щедро подливало окружение великого князя Николая Николаевича, отношения с которым у Ренненкампфа были крайне натянутыми. К тому же Ставка остро нуждалась в козле отпущения, на которого можно было списать вину за поражение… По приказу императора создали особую Правительственную комиссию, расследовавшую причины катастрофы 2-й армии. Но в её выводах – ни единого упрёка в адрес Ренненкампфа. Тем не менее его вскоре отстранили от командования, а затем и отправили в отставку. При Временном правительстве арестовали и хотели судить. Уже после смерти генерала (в апреле 1918-го его убили большевики) оклеветали вновь: с подачи немецкого генерала Макса Гофмана был запущен миф о якобы дошедшей до рукоприкладства ссоре Самсонова и Ренненкампфа ещё времён Русско-японской войны. О чём Гофман и написал в своих мемуарах: «Ага, вот почему он не оказал помощь Самсонову!» – радостно взвилась «общественность». Только это ложь: в указанное время Ренненкампф с тяжёлым ранением лежал в госпитале и ни с каким Самсоновым ссориться не мог.
Возвращаясь к той безумной гонке в Восточной Пруссии, зададимся вопросом: так ли уж она была нужна, даже и ради спасения Франции? Ведь что Россия получила взамен? «Франция позволяет России нести всё бремя войны на своих плечах» – это запись в дневнике французского посла в Петербурге Мориса Палеолога. Там же и другие интересные записи. Например, что «по культурному развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия одна из самых отсталых стран в свете… Сравните с этой невежественной и бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утончённые – это сливки и цвет человечества». Потому «с этой точки зрения наши потери чувствительнее русских потерь». Вот оно что: элита и – русское быдло? Которое сражалось и умирало за Францию?
