100 лет назад ушёл из жизни генерал Алексей Каледин
Генерал Алексей Максимович Каледин в 1917 году
Фото: «РИА НОВОСТИ»
11 февраля (по старому стилю было ещё 29 января) 1918 года Донской войсковой атаман генерал Алексей Каледин (правильное ударение – на последнем слоге), собрав заседание Донского войскового правительства, обрисовал текущую обстановку: противник в нескольких вёрстах от Новочеркасска, казаки сражаться с красногвардейцами не желают, фронт из последних сил держит горстка местной молодёжи и две офицерские роты Добровольческой армии. Зачитал телеграмму от Корнилова: ввиду безнадёжности дальнейшей борьбы на Дону Добровольческая армия уходит на Кубань, потому Корнилов просит немедленно снять с фронта те самые две офицерские роты и отправить их на соединение с главными силами. В той или иной интерпретации сказанное далее Калединым выглядит так: «На сегодняшний день для защиты Донской области от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Положение наше безнадёжное. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Сил у нас нет, дальнейшая борьба бесполезна. Только лишние жертвы и напрасно пролитая кровь. Предлагаю правительству обсудить вопрос о своём дальнейшем существовании… Лично я полагаю, что нам всем, чтобы смягчить участь населения, нужно сложить свои полномочия и передать власть городскому самоуправлению, Станичному правлению и Военному комитету. Прошу высказаться, но как можно короче… Проговорили Россию…» И добавил: «Я для себя решил: слагаю полномочия атамана – я уже не атаман…» При обсуждении Каледин прервал одного из выступавших: «Господа, говорите короче. Время не ждёт: от болтовни погибала Россия». Перед концом заседания Каледин передал одному из членов правительства бывшие у него благотворительные суммы, облегчённо произнеся: «Ну, слава Богу, от этого очистился!» Удалился в комнату рядом со своим большим кабинетом. Написал последнее в своей жизни письмо, адресованное генералу Михаилу Алексееву. Снял с кителя ордена Святого Георгия III и IV степеней, расстегнул его, лёг на кровать и в 14 часов 30 минут выстрелил в сердце из револьвера…
Современники Алексея Максимовича Каледина, порой и недруги, отзывались о нём с небывалым уважением: настоящий патриот, рыцарь, человек высочайшей морали и нравственности. «Ему поверили, потому что это был не только генерал с громкой боевой славой, но и безукоризненно честный и, безусловно, умный человек», – это слова Митрофана Богаевского, возглавлявшего Донское войсковое правительство.
О боевой славе – не пустые слова: Каледин – подлинный герой Первой мировой войны. Впервые он отличился ещё в августе 1914 года, когда, будучи начальником 12-й кавалерийской дивизии, в боях под Тернополем проявил и отменную личную храбрость, и талант военачальника. Бойцы его дивизии тогда в пешем строю сдержали яростный натиск больших масс венгерской пехоты и фактически спасли от катастрофы 8-ю армию, которой тогда командовал Брусилов. За этот подвиг Каледин был удостоен ордена Святого Георгия IV степени. А за блестящую конную атаку дивизии подо Львовом – Георгиевского оружия, за февральские же бои 1915 года под Станиславовом – ордена Святого Георгия III степени. Три высшие офицерские и генеральские боевые награды – всего за первые полгода войны!
Выполнения боевых задач Каледин добивался не любой ценой и не заваливая врага телами своих бойцов – высочайшим военным мастерством. Изобретённые им новые тактические приёмы так и вписаны в военное искусство – «калединские». При этом Каледин никогда не исполнял приказы начальства тупо и слепо: проявляя разумную инициативу, не боялся при необходимости прямо их нарушить, например, когда надо было выручать боевых товарищей. Генерал Деникин вспоминал, как в октябре 1914 года его 4-я стрелковая «Железная бригада» попала в тяжелейшее положение, и Каледин, имевший строжайший приказ на спешный отход, «не задумываясь ни минуты перед неисполнением приказа крутого Брусилова, остановил дивизию до другого дня и бросил в бой часть своих сил», вынудив австрийцев отступить. Каледина считают подлинным героем Луцкого прорыва лета 1916 года – того самого, который ныне несправедливо именуется Брусиловским. Именно действия 8-й армии генерала Каледина, наносившей главный удар и прорвавшей фронт, сыграли решающую роль в операции. Неслучайно в советское время операции 8-й армии во время Луцкого прорыва оценивались как блестящие, ставились в пример и были рекомендованы к изучению командному составу Красной Армии, хотя имя победоносного командарма в академических учебниках при этом не называлось. Ещё отмечали поистине бережное отношение Каледина к человеческим жизням. Когда наступление окончательно застопорилось, Брусилов всё равно требовал от своих подчинённых всё новых и новых атак, приказывая прорывать оборону противника своей системой «Стоход» (по названию речки, где происходило сражение): заваливать трупами своих солдат врага бесчисленными лобовыми атаками его позиций. Единственный, кто нашёл мужество не исполнить приказ Брусилова, был Каледин: своими «частными разъяснениями» к приказу он фактически свёл его на нет, прекратив бессмысленные атаки. Самому же Брусилову Каледин заявил о готовности немедленно уйти со своего поста, если ему вновь прикажут вести солдат на убой. Придёт время, и Брусилов припомнит это Каледину, потребовав его удаления из армии после Февральского переворота.
Летом 1917 года Алексей Каледин, уехавший на родной Дон, избирается Донским войсковым атаманом. Став не только первым – с 1709 года – выборным атаманом войска Донского, но и вообще единственным в тогдашней России действительно демократическим избранным государственным деятелем. Ответственным и трезвомыслящим, как показали дальнейшие события. Его выступление на Государственном совещании в Москве в августе 1917 года – самое внятное из всех и разумное. Выступив от лица всех 12 казачьих войск, Каледин заявил: страна на краю гибели, необходимо немедленно прекратить «преступное разжигание вражды между классами» и поставить предел «расхищению государственной власти центральными и местными комитетами и Советами». Напомнив, что «источником суверенной государственной власти является воля народа, а не отдельных партий и групп», Каледин представил вполне реалистичную программу из 11 пунктов. Увы, это оказалось гласом вопиющего в пустыне…
«Обречённость А.М. Каледина коренилась в том, что этот боевой генерал, который не колеблясь посылал десятки тысяч людей на верную смерть, сам оказался душевно неспособен к самой жестокой войне, войне гражданской – так написал Пётр Струве, который на том заседании Донского правительства представлял Добровольческую армию. – Я эту неспособность к Гражданской войне прочёл на лице А.М. Каледина с потрясающей ясностью…»
Генерал действительно не хотел Гражданской войны, не желая проливать кровь соотечественников, хотя большевики её уже развязали. «Вы, может быть, спросите – почему же мы не покончили с большевиками одним ударом? – бросил он в декабре 1917 года на Войсковом круге. – Сделать это было нетрудно, но страшно было пролить первым братскую кровь…»
15 (2 по ст. ст.) декабря 1917 года отряд Алексея Каледина и добровольцы выбили из Ростова большевиков, город ликовал, но вот сам генерал победе не радовался. Когда толпа, завидев его, стала рукоплескать, атаман властным жестом пресёк восторги публики: «Мне не нужно устраивать оваций. Я не герой, и мой приход не праздник. Не счастливым победителем я въезжаю в ваш город… Была пролита кровь, и радоваться нечему. Мне тяжело. Я исполняю свой гражданский долг…» И тихо добавил: «Овации мне не нужны…» То, что пришлось пролить кровь, по свидетельствам очевидцев, мучило и страшно угнетало Каледина до последнего.
В свой последний день он заявил, что не может оставлять Новочеркасск, считая недопустимым атаману бежать из столицы Донского края и скитаться по станицам, а если ничего не выйдет, то он и погибнет здесь, в Новочеркасске. «Уже не верил атаман своему великому войску Донскому, не верил, что донские казаки не выдадут его на расправу лютым палачам, – сказал тогда Митрофан Богаевский (которого самого вскоре расстреляют большевики), – не захотел допустить позора выдачи и поругания…» А ещё надеялся своим последним выстрелом встряхнуть казаков…
